Аделия положила связку свечей на стол, рядом – зажигалку. Утащила с кухни соль, ссыпала в небольшой полиэтиленовый пакетик, вроде тех, что используют для завтраков. Положила в карман. Читала, что соль помогает.

Надеялась, что поможет.

Схватила бокалы, понесла на стол.

– Что, ты в выписках что-то важное нашел? – спросила у Макса – он сидел за столом, устроившись на углу, и крыжил в объемной стопке распечаток данные, что-то подчеркивал, что-то выписывал в блокнот. На вопрос ответил уклончивым угуканьем, изредка поглядывая на танцующий кордебалет на ТВ экране – там уже началась новогодняя программа.

Светлана крикнула в сторону кухни:

– Девочки, давайте уже садиться, старый год проводим!

Входная дверь прошелестела, на пороге появились Данил с Мариной. Парень был изрядно навеселе.

– Ой, вы где были-то? – Римма всплеснула руками. – Мы уж решили, что в город вернулись…

– Да вернешься с ним. Завис у Панкратова.

– У Сереги?

– Тот в стельку, этого едва до машины доволокла, подарочек новогодний… Пойду, уложу его. Макс, помоги, пожалуйста!

Макс отложил распечатки, сунул блокнот и ручку в задний карман джинсов. Подхватил икающего родственника, пока Марна стягивала с него обувь.

– Зачем ты привезла меня в эту клоак-ку, – икал Данил, оглядывая родственников мутным взором.

– Давай, давай, шевели булками, – ворчал Макс. – Клоака хочет слиться с тазиком с оливье…

– Ой, Макс. И ты тут! – Дарил попытался сфокусироваться на нем. – Вот кого рад видеть, так это тебя. Хоть ты и мент. – Он позволил довести себя до лестницы. – Скажи, а ты каждого из нас подозреваешь, что деньги в Светланы сперли? Каж-ждого?

Макс покосился на внезапно притихшую родню.

– Проспись, потом поговорим.

– Каж-ждого подозреваешь. Каж-ждого. Сволочь ментовская.

Макс припер его к стене, встряхнул:

– Я тебя сейчас тут брошу и буду с удовольствием наблюдать, как твоя задница считает ступени, – проговорил отчетливо, но беззлобно.

Марина взмолилась:

– Макс, пожалуйста, давай его уже положим. Сил нет.

– Да пошли уже, – капитан взвалил родственника на плечо и потянул наверх.

Данил не сопротивлялся, позволил себя уложить в постель. Похлопав его по плечу, Макс вышел из комнаты, направился обратно. Еще на лестнице он почувствовал напряженное молчание в гостиной. Стоило ему появиться в проеме, как отец вскинул голову:

– Что ты там подозреваешь, а? – грозно поинтересовался.

Макс нахмурился, покосился на Карину, та виновато отвела взгляд, пожала плечами:

– Я рассказала, что дело передают в местный отдел после праздников.

Александров вернулся к столу, опустился на свое место, рядом с Аделией:

– Вот вообще не хочу работу обсуждать сейчас, за час до нового года.

– Нет, – отец, кажется, наоборот, был настроен решительно разбираться прямо сейчас, – нет, сын. Я не хочу входить в новый год с таким настроением. Я знаю, что я никогда ни копейки ни у кого не взял. А тут, получается, родной сын подозревает меня в такой пакости!

– Как не стыдно тебе, Макс, – присоединилась Римма Аркадьевна. – Я понимаю, что твои коллеги готовы спихнуть вину на того, кто не способен защититься. Уверена, что и остальные кражи спишут на какую-нибудь пенсионерку. Но ты-то! Как ты мог!

Макс посмотрел на нее, недобро окинул взглядом родственников.

– Как мог, говоришь?.. Значит, пытаться найти вора – постыдное и неприглядное дело? А украсть у кого-то из близких – нормально. Вытащить у матери сотку, а потом списать, что та потеряла в автобусе, – он посмотрел на Карину, – это детские шалости, да. А перевести на свой счет сто-двести тысяч – это, конечно, совсем другое.

– Макс, но ведь другое же! – Взмолилась Светлана.

Макс покачал головой:

– Нет. Так же как маленькая ложь приводит к большой лжи, маленькая кража ведет к большому воровству. И я совершенно точно знаю, что это сделали свои. – Он взял в руки распечатки и потряс ими: – Вот здесь все записано. Здесь все доказательства.

– Вот те раз… – Вадька и Артем переглянулись.

– Не может быть, – прошептала Римма Аркадьевна.

– Может, мама, как видишь может.

Светлана опустила голову на руки, устало выдохнула:

– Господи. Лучше бы я вообще не откладывала эти деньги. От греха подальше!

Римма обняла ее:

– Ты себя-то зачем винишь? Я уверена, Макс ошибся. Никто не мог. Я во всяком случае скажу за себя – я не брала! Я даже не знаю, как это можно сделать. Я онлайн банкингом-то не умею пользоваться!

– Я тоже не брал, Свет. Меня в этом списке, – отец кивнул на стопку распечаток Макса, – точно нет.

Родственники один за другим признались, что непричастны к краже. Александров прищурился, посмотрел на мать:

– Вот видишь, никто не брал. А деньги все-таки исчезли. А ты говоришь…

Он порывисто встал, направился из гостиной на второй этаж, не оборачиваясь.

Остановился уже в своей комнате, пересек ее и сел на кровать, уставился в окно: метель, наконец, утихла, морозный узор на стекле подсвечивался уличным фонарем. Скрипнула дверь – в спальню зашла Аделия. Притворила за собой.

– Что там они? – спросил, не оглядываясь.

– Спорят. Пьют валерьянку… Мне жаль, что так получилось. – Она подошла и положила руку на его плечо. Макс запрокинул голов, посмотрел лукаво. Догадка полоснула по венам: – Ты специально!

Макс тихо рассмеялся:

– Если мы завтра собираемся уезжать, то всего одна ночь, чтобы добраться до истины.

– Но это новогодняя ночь. Зачем ты им испортил праздник!

– Испортил праздник не я, а тот, кто спер деньги… И отец прав – новый год со лжи начинать нехорошо. Пусть все вскроется.

Аделия устало опустилась на кресло, покачала головой:

– Ты ненормальный, точно… – С сомнением смотрела на него, изучая непримиримо сомкнутые губы, обострившиеся скулы, вглядывалась в упрямый прищур – все с одним только вопросом: нужно ли это ей. Эта его непримиримость и желание докопаться до правды, эта его рискованность и неожиданная жесткость. Хочет ли она быть рядом с ним. Она примеряла на себя и свою устоявшуюся жизнь переживания за него, грубоватый юмор, постоянные провокации, и не могла понять – видит она его рядом с собой или нет.

– Почему ты не спрашиваешь, кто вор?

Девушка встрепенулась, озадаченно отвела взгляд:

– А ты уже знаешь?

– Знаю, – он снова усмехнулся. – Но ты же там что-то ворожила, мне интересно, что ты там увидела…