рассказывая о том, что она пережила и как она боялась в камере, ее рассказ перебивался добродушным басом гиганта — его-таки звали Чеснаб — и еще одним тоненьким детским голосом.

Аполлинор знал, что мальчика зовут Азрик. Он слушал веселые детские голоса и в нем поднималась злоба. Вот, вот он. Тот, из-за которого все произошло. Из-за него он опоздал на место встречи с Аполлоном, из-за него ему пришлось пережить столько унижений, из-за него пошли прахом все его планы, из-за него ему приходится торчать в этой дыре!

Его кулаки сжались, он посмотрел на Чернозубого. Тот, видимо, испытывал те же самые чувства. Те же сжатые кулаки, бешеный взгляд. Ему тоже пришлось натерпеться от мальчишки — он таскался за ним по горам, не раз был обманут, потерял всех своих людей. У него свой счет к этому Азрику.

Поняв друг друга без слов, они вошли.

Глава 16. Лицом к лицу

Лиса второй или третий раз пересказывала, что чувствовала и как переживала в заточении. В ее глазах светилась искренняя благодарность, и это Азрику нравилось. Все их страхи и тревоги остались позади, они вытащили Лису и выручили Папса, они добрались до дома, успев до ночной стражи, они вместе, и все теперь будет хорошо.

Но внезапно распахнувшаяся дверь впустила в комнатку двоих незнакомцев. Впрочем, одного из них Азрик сразу же узнал — это был Чернозубый. Вместе с ним вошел толстенький, низенький, краснощекий грек. Азрик вгляделся в него и вспомнил — он видел этого человека в свете факелов, когда резали его семью. Именно он допрашивал дедушку Хора и именно он приказал его убить.

— Привет, малец, — голос у бандита был низкий и страшный. — Ну, вот и встретились. Ха, как много времени прошло, а? Вы сидите! — Повелительно обратился он к обомлевшим Чеснабу и Лисе. — Вы мне не нужны. А он пойдет с нами. Живо!

Азрик вскочил, прижался спиной к стене. Почувствовал, что внутри все трясется — примерно такие же чувства были у него перед тем, как он сбросил первый камень на Арадате.

— Постойте-ка, — Чеснаб начал выпрямляться. — Я вам скажу, что не стоит…

Договорить он не успел. Чернозубый молниеносно выхватил кинжал и ударил его в грудь. Будь Чеснаб обычного роста — удар пришелся бы прямо в сердце.

Гигант двумя руками схватил сжимающую оружие руку Чернозубого. Тяжело дыша, он вытащил окровавленное лезвие из своей груди. Чернозубый попытался ударить снова, но Чеснаб сжал кулак и ударил бандита в лицо. Раздался хруст, нос Чернозубого буквально вдавился внутрь. Захлебываясь кровью, он отпрянул, ударился спиной о стену. Кинжал упал на пол. Лиса пронзительно закричала, стараясь отползти подальше от дерущихся, прижалась к Азрику.

Чернозубый рванулся к Чеснабу, пытаясь ударить его одновременно ногой и рукой, но его встретил еще один сокрушительный удар. Голова бандита мотнулась, сам он опрокинулся и медленно завалился на стену, потом сполз на пол. Чеснаб встал над ним на колени и несколькими страшными ударами превратил его лицо в кровавую кашу.

Лиса непрерывно кричала. Чеснаб поднял на детей глаза, белые от бешенства. Посмотрел на свои окровавленные руки, на распростертого перед ним Чернозубого. У того в лице что-то булькало. Чеснаб задрожал.

— Я вам скажу, давно такого со мной не бывало, — его бас гулко раскатывался по комнате, казалось, что сейчас затрясутся и упадут стены. — Вам не надо такое видеть. Я…

Его огромное тело изогнулось под странным углом. Аполлинор подобрал выпавший кинжал Чернозубого и теперь, что-то невразумительно крича, двумя руками втыкал его в спину гиганту. Раз, другой, третий — Чеснаб только вздрагивал. Он смотрел на детей, стараясь спрятать руки.

— Не надо такого видеть, — его голос стал совсем тихим. Он не оглядывался на Аполлинора, продолжавшего кромсать его спину. Смотрел на детей, глаза его застилали слезы.

— Подарочки мои, — совсем тихо сказал он и упал лицом вперед.

Перед Азриком и Лисой предстал Аполлинор. Он двумя руками держал кинжал, руки были по локоть в крови, ее брызги густо усеивали его лицо и одежду. Жрец тяжело дышал.

— Ты, — отрывисто сказал он. — Ты, мальчишка, как там тебя. Ты пойдешь со мной. И без глупостей! Без глупостей, понял! — последние слова он буквально провизжал, у него начиналась истерика.

Лиса с рыданиями упала на Чеснаба, схватила его за руку, прижала ее к лицу, наклонилась. Азрика била крупная дрожь, он стоял прямо, смотря на трясущегося Аполлинора. Кинжал плясал в руках жреца. Азрик знал это оружие. Отец возил его на дне сундука и вытаскивал только на праздник.

— Иди сюда!

Азрик помотал головой.

— Иди сюда!!

— Нет!

Жрец сделал шаг вперед, вытянул вперед руки. Кинжал указывал на Азрика. С его острия упала капля крови.

— Иди сюда! — Жрец пронзительно кричал. Потом сделал шаг, наткнулся на одного из лежащих и упал на колени. Завозился, пытаясь подняться.

Азрика как будто парализовало, но тут с воем, совершенно не свойственным маленькой девочке, с пола вскочила Лиса. На ее лице оставался кровавый отпечаток руки Чеснаба. Девочка сделала прыжок вперед, размахнулась — жрец лишь удивленно посмотрел на нее, не делая никакой попытки отпрянуть или увернуться.

В руках Лисы была статуэтка, именно ею она изо всех сил ударила Аполлинора в висок. Жрец мешком свалился на пол, Лиса тоже не удержалась на ногах.

Чеснаб был еще жив. Азрик наконец-то смог шевелиться и бросился к нему. Глаза гиганта были ясными.

— Вы бегите, детки, — прошептал он. — Сейчас сюда придут, вам лучше отсюда уйти. Вы не пропадете. А я…

— Поздно, — раздался мрачный голос Папсуккаля. Азрик вздрогнул. Старик стоял посреди комнаты и разглядывал следы побоища.

— Что поздно?

Папсуккаль не ответил. На полу закопошилась Лиса.

— С кем ты говоришь?

— Ни с кем, — сказал Азрик. Папсуккаль стоял у двери, с лицом, выражение которого вызывало у Азрика страх.

Лиса подошла к нему, снова опустилась на колени, взяла в свои руки широкую ладонь Чеснаба. Гигант вздрогнул, но ничего не сказал.

— Вот это да, — в дверях стоял огромный — голова под потолок — мужчина с густой черно-рыжей бородой, с толстыми руками и ногами, в коротком грязноватом хитоне. — Что за побоище? А ты кто еще?

— Папсуккаль, глашатай великого Ашшура, — сказал Папс.

— Никогда о таком не слышал, — рассеянно сказал вошедший. — А я — Мегарай, сын великого Аполлона.

Он легко отодвинул с пути Папса, прошел вперед и нагнулся, разглядывая лежащих.

— Ага, это Аполлинор, — удовлетворенно сказал он. — Получил по башке и лежит, закатив глаза. Чудно тут у вас, — он пошевелил