В коридоре, ведущем к люку, было тихо. И из рубки тоже не доносилось ни звука: значит, Джек еще не появился.

Если до сих пор Даша молилась о том, чтобы он почувствовал опасность и не пришел, то теперь взмолилась об обратном. Пожалуйста, пусть он появится сегодня! И чем быстрее, тем лучше. Во второй раз такой фокус у нее не выгорит… И почти сразу услышала, как открылся лифт в конце тоннеля.

– Жека! – Даша выскочила в коридор. – Беги отсюда! Скорее!

Она ринулась навстречу к адапту.

– Дарья, стой! – Выскочивший из рубки Тимофей схватил беглянку поперек живота.

Даша отчаянно отбивалась.

– Жека! Беги!

– А ну, отпустил девку!

Джек тоже побежал – но не к выходу.

Когда приблизился, Даша взвизгнула – увидела, что в руке он держит пистолет, направленный Тимофею в лоб.

– Ты не посме… – начал Тимофей.

И разжал руки – Джек коротко замахнулся и ударил мужчину рукояткой в висок.

Даша завизжала уже в голос, едва не упала вместе с Тимофеем. Джек поймал ее за руку. Прикрикнул:

– Не ори! Спалили?

– Да.

– Валим! – Джек, волоча за собой Дашу, рванул обратно. Но далеко они не убежали.

– Стоять! – рявкнул напряженный, усиленный микрофоном, голос Вадима Александровича. – Я отключил лифт и заблокировал люк. Наружу ты не выберешься.

Джек в ответ рассмеялся, зло и решительно.

– Да хер ты угадал, – отозвался он. Выпустил Дашину руку. Приказал: – Стой тут, – и рванул вперед.

Оставшейся стоять посреди туннеля Даше было хорошо видно, как Джек отшвырнул от себя сначала одного бегущего навстречу мужчину, потом второго, и поймал обалдело – явно не ожидал от адапта такой прыти – замершего у входа в рубку Вадима за шею. Приставил к его голове пистолет.

– А теперь, кто там еще шифруется… Люк открыли – мухой!

– Вот гаденыш! – Из рубки выбежал Григорий Алексеевич. Небрежно, будто неживую помеху, оттолкнул Джека с дороги. Бросился к Тимофею, взял за руку, щупая пульс. – Ты соображаешь, что натворил?! – Единственный из всех, врач не выглядел напуганным.

– Здорово, доктор, – кивнул Джек. – Знаешь… Ты нормальный мужик. Но ты лучше не лезь.

– Может, еще спасибо сказать?! За то, что избил моих коллег?

Джек покосился на поверженных противников. Пообещал:

– У калек твоих даже синяков не останется. Я с девочками – и то не такой ласковый… А работяга скоро очухается, ничего ему не будет. Люк открывайте! – Он встряхнул за шиворот Вадима.

– Объясниться не хочешь? – Григорий Алексеевич достал из поясной сумки какое-то лекарство, расстегнул и закатал рукав Тимофея. – Для чего вам понадобились реактивы?

Джек усмехнулся.

– Доктор… Ты же видал, какой я расписной ходил? Так вот, чтоб ты знал – из меня тогда ни слова не вытрясли. Неужто думаешь, что сейчас расколюсь?

– Я не знаю, что за ситуация была тогда. – Григорий Алексеевич ввел Тимофею лекарство. – Сейчас – удивлен, что об этом нужно говорить, – здесь нет твоих врагов! Объясни толком, для чего нужны реактивы, и вполне вероятно, что мы сами вам поможем. – Он посмотрел на Джека. Раздельно, с нажимом, проговорил: – Мальчик. Я не обманываю. Ты же слышишь.

– Слышу, – непонятно кивнул Джек. – Только ты здесь не один… Але, красавица! – крикнул в сторону рубки. – Не психуй, морщины будут! Лучше люк открой.

– Скоро рассвет, – напомнил Григорий Алексеевич. – Ты не успеешь до дома добраться.

– А вот это не твоя печаль. Открывайте!

Джек исподлобья смотрел на врача. И вдруг, вскрикнув, упал. Вадим Александрович сумел-таки нащупать в кармане шокер.

***

Адапта заперли в изоляторе – небольшой клетушке с привинченной к полу кроватью и унитазом в углу. К потолку над кроватью крепилась металлическая штанга. По штанге скользили тросы, от ручных и ножных кандалов – длина тросов позволяла арестанту лечь на кровать или доковылять до унитаза. За все годы существования Бункера изолятор использовался впервые.

Вадим рвался допросить «вора» немедленно, но Елена сумела настоять на своем – какие могут быть допросы после всего пережитого! Адапт никуда не денется, а полузадушенному Вадиму надо прийти в себя. Она подождала, пока Григорий поставит ему капельницу с витаминным раствором, содержимое колбы должно было задержать Вадима в клинике не меньше, чем на час, и побежала в изолятор.

– Зачем ты это сделал?!

– Чё? – Сидящий на кровати адапт старательно изображал умственно отсталого.

– Ты прекрасно понимаешь, о чем я! Для чего тебе понадобились реактивы?

Адапт не ответил. Затряс головой.

– В твоих интересах говорить правду. Если не скажешь добровольно, я вколю тебе пентотал!

Адапт снова встряхнул головой. Приложил к уху ладонь:

– Чё?

– Не придуривайся. Сыворотку правды.

– Не слышу. – Парень встал. – Уши заложило… Чего свистишь?

Елена подошла ближе.

– Отвечай на мои вопросы, – четко, раздельно повторила она, – это в твоих интересах.

Вместо ответа адапт запрыгал – тряся головой, словно выливая из уха воду. Проорал:

– Ни хрена не слышу!

Елена подошла ближе. Тронула парня за плечо, чтобы прекратил прыжки. Нигде не читала о такой реакции на электрошок, как потеря слуха, но к адаптским организмам учебники вообще малоприменимы… Светлые глаза адапта сверкнули нахально и довольно. Парень поднял скованные руки, схватил Елену в кольцо.

– Ух, как соскучился! – и впился губами в губы.

Пропажу пропуска с тем, что произошло три месяца назад между ней и адаптом, Елена не связала. А негодяй успел, видимо, обшарить ящики стола, пока Елена принимала душ. Спохватилась она только через неделю, в хранилище выбиралась нечасто. Решила, что карточка затерялась в комнате, и попросила Тимофея изготовить дубликат.

– Отпусти! – Елена уперлась ладонями адапту в грудь. – Ты украл у меня пропуск! Как ты мог?

– Дак, я бы отпустил – руки связаны. – Парень позвенел у нее за спиной наручниками. – Расцепи, а?.. Хоть потискаю как следует. А то, когда еще получится.

– Как ты посмел! – Елена дергалась в кольце его рук. – Ты ведь мог забраться ко мне в комнату, когда меня там не было! Двери мы не запираем!

– Прости, лапушка, – адапт поцеловал ее в щеку. – Торопился шибко. Да к тому же – и мне польза была, и тебе удовольствие. Скажешь, нет?

– Для чего ты грабил хранилище?! Как убедил Дашу помогать?!

Парень ухмыльнулся.

– У меня убеждать – один способ. Старый, зато действенный.