– Неправда! Дашу ты не соблазнял! Зачем тебе реактивы?

Адапт скорчил изможденное лицо:

– Голодал. На еду менял.

– Прекрати юродствовать! Ты мне отвратителен!

– Ух, как мы заговорили. – Шутливый голос резко поменял тональность. За спиной Елены снова лязгнул металл. – Сними браслеты! А то весь Бункер про аллергию узнает.

Елена похолодела.

– Тебе не поверят…

– Мне – ясный день, не поверят. А камере – легко. – Адапт кивнул на мигающий в углу огонек следящего устройства. – Думала, я совсем идиот – не отдуплю, что у вас тут покруче, чем у Толяна, кино снимают?

– Какого еще Толяна? Что ты несешь? – Идиоткой сейчас почувствовала себя Елена. Вот что значит, никогда не доводилось кого-то допрашивать… Как можно было забыть, что в изоляторе постоянно работает камера?!

– Да кореш мой один, – ухмыльнулся адапт. – Выдумщик – ух! Кино шибко любит, особенно про любовь. – Он крепче прижал Елену к себе.

Объятия, несмотря на ярость, волновали. Против воли накрывала знакомая сладкая волна.

– Поди, на записи хорошо видно, как мы тут с тобой обжимаемся… И куда пропуск делся, ты только что сказала.

Елена снова попробовала вырваться. Бесполезно, держал адапт крепко.

– Далеко собралась?

– Я закричу, и сюда придут!

– Да на здоровье, мне не жалко. Я сейчас сам орать начну. И рассказывай потом своему Ваде, что ничего у тебя со мной не было. – Адапт чуть отстранился, заглянул Елене в глаза. Холодно, с нажимом проговорил: – Снимай браслеты. И выводи меня отсюда.

***

Даша снова сидела в комнате взаперти. На этот раз без Любови Леонидовны.

Она не плакала. Вместо горя прорезались злость и обида. Джек ведь почти вырвался! А его, так подло – шокером! Навалились втроем, утащили куда-то. И даже Григорий Алексеевич не заступился.

«Я пытался договориться по-хорошему, – отрезал врач в ответ на Дашины рыдания, – он не захотел. Теперь пусть пеняет на себя».

Щелкнул, открываясь, дверной замок.

– Я не желаю ни с кем общаться, – демонстративно отвернувшись и не глядя на вошедшего, объявила Даша. – И кушать не буду. – Приближалось время обеда.

– Ну и ходи голодная, – фыркнули от двери.

Даша подпрыгнула. В последний миг сумела задавить восторженный визг:

– Ты вырвался?!

– Нет, блин, сижу… Тихо ты, не пищи. Пойдешь со мной?

– Куда? – обомлела Даша.

– К нам.

– Разумеется, не пойдет! – Джек, оказывается, пришел не один. Вслед за ним в комнату шагнула Елена Викторовна. – Я предупреждала, что это глупая и бессмысленная затея.

– Вы его отпускаете? – Обалдевшая Даша во все глаза смотрела на наставницу. – Вы все выяснили, да? Джек не виноват?

Джек хохотнул:

– Угу, еще как выяснили… Лапушка, не тормози. Решай быстрее.

– Нечего тут решать, – вмешалась Елена. – Дашин ответ очевиден, и я тебе об этом говорила.

– Ты много чего говорила. – Джек повернулся к Даше. – Ну? Со мной пойдешь или здесь останешься, дальше сказочки глотать?

– Дарья, не слушай его!

– Вы ведь почему-то слушаете. – Даша нахмурилась. – Елена Викторовна, что происходит?

Елена досадливо вздохнула.

– Я ведь сказала. Твоего… знакомого мы отпускаем. Поскольку, как это только что выяснилось, гнусность с хищением реактивов спланировал не он.

Джек ухмыльнулся. Елена спокойно продолжила:

– Он – всего лишь исполнитель, удерживать его в Бункере не имеет смысла. Он мог бы уже уйти, но почему-то вбил себе в голову, что ты можешь захотеть того же. Объясни, пожалуйста, что это бред, и он здесь на минуту не задержится.

Джек негромко похлопал в ладоши.

– Гладко брешешь, – оценил он, – аж завидно! Я бы так не смог.

– Я ничего не понимаю… – Даша растерялась окончательно.

– Тебе и не нужно ничего понимать, – отрезала Елена. – Просто скажи, что не хочешь с ним идти! И всё, никогда больше его не увидишь. С Вадимом Александровичем я поговорю, обещаю. Уверена, что он тебя простит. Мы оба понимаем, что ты действовала из лучших побуждений, верила, что своими действиями спасаешь Кирюшу… Надеюсь, нет нужды объяснять, что тебя вероломно обманули! Воспользовались твоей наивностью и душевным благородством. Реактивы нужны вовсе не Кирюше. Они нужны тому, кто прислал сюда его. – Елена кивнула на Джека.

Тот смотрел на нее с искренним восхищением.

– Охренеть… А кто прислал-то? Ну, чтоб я тоже знал?

Елена вопрос проигнорировала.

– Дарья, – поторопила она, – я жду.

– Это… правда? – глядя на Джека, пролепетала Даша.

Тот пожал плечами.

– А какая разница? Доказать я все равно ничего не могу. И она, – Джек кивнул на Елену, – тоже не может. Так что, лапушка, правда тут одна осталась – твоя. Сама решай, кому больше веришь.

Даша растерянно молчала.

– Дарья, – Елена Викторовна повысила голос. – Я не понимаю, о чем ты думаешь! Он тебя даже по имени ни разу не назвал, подозреваю, что попросту не потрудился его запомнить! Неужели у тебя действительно может возникнуть мысль о том, чтобы променять наше общество на адаптское? Жить в антисанитарных условиях, слушать грубости и пошлятину? Отзываться, вместо имени, на дурацкую кличку? Не о чем тут говорить. – Елена повернулась к Джеку. – По-моему, все ясно.

Тот ненадолго замер, глядя на Дашу – ей снова показалось, что прокалывает взглядом насквозь. Неловко поежилась.

Джек развел руками:

– Ну, ясно так ясно.

Подошел к Даше. Подмигнул, заглядывая в глаза, легонько пожал ее руку.

– Не поминай лихом, лапушка. – Развернулся и быстро вышел.

– Дарья, сиди здесь! Я скоро вернусь. – Елена Викторовна вышла вслед за Джеком. В двери повернулся ключ.

Обалдевшая Даша еще немного посидела на кровати. А потом вскочила и отчаянно заколотила в дверь.

Стирая с камеры злополучную запись, Елена заметила, что у нее дрожат руки. Несколько раз вдохнула и выдохнула. Надо успокоиться. Надо пойти к Вадиму, пока он сам не начал ее искать. Объяснение предстоит нелегкое… Так.

Адапт обманом подозвал ее к себе. Придушил цепью от наручников – Елена еще раз заглянула в зеркало; натертая поясом халата красная полоса на горле выглядела вполне убедительно – и заставил открыть замки. Угрожая, проник вместе с Еленой в комнату к Даше. Бедная девочка поверила адаптским бредням о том, что она нужна Кириллу, и согласилась бежать.