Каким образом приводились в движение колеса псевдотанка, Кирилл издалека не видел. Догадывался, что это что-то примитивное – например, цепная передача.

Думал об этом отвлеченно и вскользь, сейчас важен был не механизм. Сейчас нужно было разглядеть в «танке» незащищенные места, если таковые имелись. Однако, как ни старался, ничего подобного не заметил. Металлическая коробка выглядела неуязвимой и неожиданно напомнила Кириллу «мавзолей», вытащенный из затопленного института в Новосибе. Тот шкаф нес в себе спасение. Этот – сулил смерть.

Подняв верхнюю крышку – она откидывалась вбок, – Толяновы бойцы принялись загружать в «танк» снаряды. Кирилл насчитал шесть, и даже разглядел внутри машины сиденья, для водителя и для минера. Сиденья крепились прямо на раму, дна Кирилл не увидел.

Действительно, чего уж проще – под прикрытием «танка» добраться до забора, да заложить снаряды. Шансов устоять у пекшинской ограды определенно не было.

– Гранату не докинем до них? – К наблюдателям присоединилась запыхавшаяся Марина, граната торчала у девушки за поясом. В кабинке, и без того не просторной, стало совсем тесно. – Отсюда? Пока грузятся?

Кирилл покачал головой:

– Нет, конечно. Сама же видишь.

Осторожный Толян приготовления проводил на безопасном расстоянии. Граната не долетела бы, даже если б ее кидали в два приема, и Марина это, разумеется, не могла не понимать. Спросила, вероятно, с надеждой на Кирилла – вдруг есть у бункерного в запасе какой-нибудь хитроумный трюк? Но на этот раз Кириллу нечего было предложить.

– Да что ж этот урод в тебя вцепился-то, – со злостью бросила Марина. – Если б мы не тебя, а кого другого выдернули, небось, даже догонять бы не стал! Мы у него два десятка бойцов выкосили – а он, собака, все равно лезет! Что ты ему наобещал?! Жизнь и молодость вечную?

– Ничего я не обещал.

– А почему не отстает?

– Потому что любой человек больше всех доверяет самому себе, – вспомнил Кирилл давние слова Сергея Евгеньевича. – И, если уж хочет во что-то верить, ему хоть кол на голове теши – не разуверится. Вадим вот верит в то, что можно создать вакцину. Я – в теорию Бориса. А Толян – в то, что я ему жизнь продлить смогу… И никто из нас от своего не отступится. Зубами будем грызть, но за веру держаться.

– Слепая вера когда-то называлась фанатизмом, – грустно, не глядя на Кирилла, проговорила тетя Аня.

– Знаю. Но по-другому нельзя. Во что-то верить надо, иначе свихнешься.

– А вот тут не поспоришь. – Тетя Аня подняла глаза. – Во что-то надо, это точно… Надеюсь, что твоя вера тебе поможет.

– В смы… – Кирилл не договорил. Он понял. По взгляду тети Ани – понял.

Застрявший в горле ком взорвался и разлетелся на тысячу осколков. Уши заложило. Кирилл будто подвис, наблюдая себя со стороны.

«Вот и все, – пронеслось в мозгу. – Вот и все». Он не сразу услышал, о чем говорит тетя Аня.

… – Их там четыре десятка. А у меня всего шестнадцать бойцов. Ограду, если взорвут, не поднять, сил не хватит. А кругом – лес, зверья полно. Волки по весне голодные… Скотину подерут – что я буду делать?

– У меня девять бойцов, – глядя в пол, проговорила Марина, – все, что есть – здесь. И двое раненых. С кем я в поселок-то вернусь? Если вернусь… Бункерный…

– Все, – попросил Кирилл. – Хватит. Пожалуйста.

Слез не было. Он не пытался сдержать рыдания, как когда-то – их просто не было.

«У меня, когда плохо… будто оседает что-то в брюхе, – вспомнил Кирилл. – Как камней нажрался, не протолкнуть». Вот и у него не проталкивалось.

Он поймал себя на том, что машинально застегивает и расстегивает верхние пуговицы куртки, те уже едва держались.

Бросил пуговицы. Зачем-то вытащил из-за ремня и проверил пистолет – три патрона.

– Оружие здесь оставь, – попросила Марина, – все равно отберут.

Кирилл кивнул. Сунул пистолет обратно за ремень. Мотнул головой в сторону лестницы – внизу отдам. Говорить он не мог.

Стараясь не смотреть больше ни на Марину, ни на тетю Аню, шагнул к выходу – обнесенной со стороны поселка только железным прутом-ограждением, стороне площадки. Нащупал ногой верхнюю ступеньку.

– Мы тебя вытащим, – пообещала Марина. – Обязательно вытащим! Один раз сумели, и еще сумеем. – Кажется, она искренне верила в то, что говорит.

– Не серчай, детка, – услышал Кирилл голос тети Ани. – Кто ж знал, что так повернется?.. Маринушка, проводишь его?

– Да.

Марина повернулась спиной и тоже начала спускаться.

Кирилл видел над собой ее ноги в камуфляжных брюках и торчащую рукоятку гранаты. Гранаты… Вот оно, решение.

Добравшись до нижней ступеньки, Кирилл спрыгнул на землю. Когда Маринина спина оказалась на уровне его глаз, выдернул гранату у девушки из-за пояса.

Попросил:

– Людей от ограды уведи. – И ринулся к воротам.

– Стой!

Марина, при всех своих достоинствах, все же была не Рэдом. И не Джеком. И не кем бы то ни было из отряда – от них Кирилл не убежал бы, в два прыжка бы догнали.

От Марины сумел – на что, собственно, и рассчитывал. Обдирая ладони о ржавое железо, вскарабкался на ворота.

– Толян, не стреляй! Я сдаюсь!

– Стой! – Марина была уже рядом с воротами, заколотила в них в бессильной ярости. – Стой, псих ненормальный!

Но Кирилл уже спускался на ту сторону. К тому, что его попросту снимут выстрелом, был готов, но надеялся на Толянову жадность. Выпускать из рук жертву было не в характере диктатора.

Он не ошибся.

– Стоять, – с нескрываемым удовольствием в голосе приказали Кириллу, позволив спуститься на землю. – Оружие брось.

Кирилл с показным сожалением отбросил пистолет.

– Спиной повернись.

Кирилл повернулся спиной.

– Куртку сними.

– А трусы не снять? – Куртку он все же распахнул и покрутился на месте.

На тренировках не раз репетировал этот фокус – при умелом распахивании, издали да в темноте, и впрямь казалось, что противник пустой.

– Всё? Доволен?

– Обыскать! – приказал Толян.

– Да на здоровье…

Кирилл, изо всех сил стараясь двигаться неспешно, пошел навстречу кинувшимся к нему бойцам. Расстояние до «танка» сокращалось. Верхняя крышка по-прежнему была откинута.

– Стой, куда прешь?!

– К тебе навстречу. Соскучился.

Страха не было. Решил – значит, решил, назад уже не повернуть.

Но сдержать злорадство Кирилл не сумел. И Толян, единственный из всех, догадался.