–Смотри сама. Если вдруг передумаешь, я узнаю у своих в ВТБ, есть ли вакансии по городу, и, если есть, тебя возьмут без всякого выпендрежа. И кстати, вспомнила: вХабаровске открывается еще одно отделение! Будут набирать людей, и раз ты не привязана к Владивостоку, то могу поговорить, чтобы тебя туда,– пообещала Ленка.

–Спасибо! Даже и не знаю…

–А в Питер, сама подумай, лучше ехать, что-то из себя представляя, уже имея опыт и стаж. Не думаю, чтобы там был недостаток в экономистах, и местные спецы, с питерской пропиской и образованием, а то и со знакомствами, всегда будут в приоритете.

–Это понятно, ну а кто сказал, что я собираюсь работать в экономике?

–А где же?– растерялась Ленка.– У тебя же есть образование…

–Но нет желания. Куда-нибудь устроюсь; если повезет, то продавцом в бутик. Я все для этого имею: смазливую мордашку, грамотную речь и высшее для галочки. Питер не Владик, там можно выжить на зарплату продавца. Я наводила справки, что почем, и знаю.

–А без прописки, думаешь, возьмут? Работа же с деньгами, подумают, а где потом ее искать?

–Я поняла. Если потребуется, оформлю временную у родни. Или за деньги у чужих людей – неважно.

–Не узнаю тебя. Алл, ты чего? Не жалко после банка работать продавцом? Мне бы было жалко. Не спеши с решением, подумай. Я обещаю: чем смогу, тем помогу.

–Спасибо, Лен, не стоит. Я решила: яуеду,– сказала Алла, которую утомил весь этот разговор,– я и сама себя не узнаю.

Перед глазами пронеслись события последних месяцев. Когда-то Алла была наивнее, добрее к людям – Авдеев показал ей, кто есть кто, из коллектива поддержала только Ленка. Когда-то Алла верила в любовь, порядочность и честный труд; родители внушили с детства: будь правильной, не ленись – трудись! И она трудилась: вуниверситете, на работе, пока ее не оболгали, и все рухнуло в один момент. Никто не встал на ее защиту. В полиции посмеялись, работодатель выгнал вон, а любовь всей жизни порвала с ней без лишних слов. И тогда-то она поняла, что спокойствие и уверенность в завтрашнем дне могут дать лишь деньги. И за лето, два последних месяца, убедилась в этом окончательно.

–Мне пофиг, где и кем работать,– сказала Алла после паузы,– лишь бы платили нормальные деньги. Будь они у меня, я свалила бы в любую точку мира и забыла все, как страшный сон. А так зализываю раны в деревне, в то время как мои враги безнаказанно живут, как и жили. Если деньги не главное, то что тогда? Да, я цинична. Зато теперь меня не одурачишь.

Ленка молчала, обдумывая услышанное. Пауза затягивалась, и Алла решила, что пора заканчивать этот бестолковый разговор.

–Ладно, Лен. Рада была созвониться, но мне пора. Давай, пока,– произнесла она и отключилась.

«А что, если бы я устроилась в банк?– задумалась она на миг.– Последовала бы совету Ленки, поубавила запросы, сняла комнату у бабки… Работала с утра до вечера, сидела дома, забыв про клубы и подруг (к бабке-то под утро не заявишься), ездила на автобусе, по копеечке откладывая на машину, и так лет десять. Вернулась бы к порядочной жизни, забыла все, что натворила, и начала жизнь с чистого листа. А все ради чего? Двадцати пяти – тридцати тысяч в месяц?– и тут же вспомнила о полтиннике за ночь с депутатом: это был самый удачный клев.– Сколько, двадцать пять? В месяц?! Да ну нах!»

Она принялась готовить ужин, и в это время завибрировал смартфон. На дисплее высветился незнакомый номер, Алла отставила в сторону фарш для котлет.

–Алло…

–Добрый вечер, красавица,– услышала она знакомый голос,– это Виктор. Мы встречались на прошлой неделе… Чем сейчас занята?

Сердце заколотилось, Алла раскраснелась. Она не могла поверить своему счастью: Киселев ей позвонил!

–Добрый вечер! Я… Ничем не занята!

–Тогда как насчет встречи?

–Я не против,– не растерялась та.

–Можешь подъехать ко мне через часик-полтора? Квартира в центре, на Океанском проспекте.

–Да, конечно! Я вызову такси.

–Вот и отлично. Записывай адрес…

И Алла, не помня себя от счастья, побежала собираться.

«На кой мне хрен банк с зарплатой в тридцать тысяч?– посмеялась про себя она.– Когда за вечер я могу срубить больше бабла!»

–Оль, да ты в своем уме?!– вскинула брови Людмила.

Признание повергло ее в шок. Ей приходилось слышать всякое, но то, что выдала подруга, сразило наповал.

–Где это видано, чтобы тетка копила на взятку в органы опеки, чтобы оформить опекунство над племянницей? Тетка, которая сама живет впроголодь, перебивается с хлеба на макароны! То-то я и смотрю, вы так скудно питаетесь. Твоя зарплата хоть и маленькая, но жить можно. Кредиты на тебе не висят, живешь в своей квартире, тратишься только на коммуналку, и с того, что остается, можно нормально питаться,– пыталась вразумить подругу Люда,– у тебя же, как не придешь, гречка, макароны да куриные желудки. Как Димка это ест?

–А что, если другого нет?– ответила Ольга с кислым лицом, явно пожалев о том, что рассказала.

–Но как же нет, если ты тратишь деньги не туда? Извини, если я лезу не в свои дела, но ты и Димка мне небезразличны. Хочешь забрать Анечку, но понимаешь, что официально, по закону, тебе никто ее не даст. Какие могут быть еще пути, когда в России все решают деньги? Ты копишь. Благородно, но какой ценой? Ты экономишь не на том. Если тебе так нравится, то голодай. Мне жалко Димку: пацан не видит ни конфет, ни фруктов. Чего лишаешь сына ты? Здоровья с малых лет! Прости за резкость, но мой тебе совет: оставь ты это дело, всех не нажалеешься!

–Я не могу. Это мой долг перед сестрой…

Люда задумалась и спросила тихим, вкрадчивым голосом:

–И сколько ж ты откладывала, Оль?

–По десять тысяч с каждой зарплаты. В том месяце не получилось: сборы в школу слишком дорогие.

–И сколько собираешься еще откладывать?

–Не знаю, сколько нужно. Хочу поговорить с главной, предложить ей пятьдесят. Если скажет мало, я согласна буду подкопить до ста. Скажет больше – уже не потяну. Но Вика увидит, что я старалась помочь малютке и делала все возможное, чтобы вернуть ее в семью.

–Ты уже приготовила сумму?

–Нет, пока скопила тридцать тысяч,– пятьдесят будет к декабрю. Боюсь, как бы ее не удочерили, поэтому копить нужно быстрее. И да, как видишь, питаемся мы скромно, но эта полоса пройдет, как только Анечка вернется к нам. Мы будем хорошо питаться, просто вернуть ее сейчас важнее.

–Хорошо, а если взятку не возьмут? Неважно, по каким причинам. Я не про порядочность людей, сейчас все покупается и продается, это да. Я про размер. Не думаешь, что пятьдесят тысяч для главной в органах опеки – это как бумажка, в туалете подтереться? Боюсь, тебе не хватит этой суммы, даже ста… Никто не будет из-за них мараться. Это копейки. Оль, забудь.