Как он мог оставить её с этим? Без предупреждений, без всяких известий о его маршруте, без надежды увидеть его снова...Возможно, для него это имело смысл, с его отчаянным желанием не превратить её в то, что он так отчаянно ненавидел в себе. Но оставить её с Дамоном в этом настроении, когда все ее силы покинули её...

«Это твоя собственная ошибка» - подумала она, прервав поток жалости к себе. - «Ты была тем, кто настаивал о мире между братьями. Ты была тем, кто убедил его, что Дамону можно доверять. И теперь ты имеешь дело с последствиями.»

- Дамон, - сказала она, - Я искала тебя. Я хотела спросить тебя о Стефане. Ты ведь знаешь, что он покинул меня.

- Конечно. Я полагаю, что, как гласит его вечная отговорка - это для твоей же пользы. И он оставил меня в качестве твоего телохранителя.

- Тогда ты видел его две ночи назад?

- Конечно.

«И, конечно, ты не попытался остановить его. И это не обернулось ничем хорошим для тебя» - подумала Елена. Она никогда не желала иметь тех способностей, которые имела, будучи духом, даже когда поняла, что Стефан действительно ушел вне ее, слишком человеческой, досягаемости.

- Хорошо, но я не позволю ему просто так оставить меня, - категорично заявила она, - Для моей же собственной пользы, или по любой другой причине. Я собираюсь последовать за ним. Но, для начала, я должна знать, куда он мог уйти.

- Ты спрашиваешь меня?

- Да, пожалуйста, Дамон, я должна найти его. Он нужен мне. Я...- Она начала заикаться, и подумала, что нужно быть строже с собой.

Но тут она поняла, что Мэтт очень мягко шептал ей что-то:

- Елена, остановись. Кажется, мы выводим его из себя. Посмотри на небо.

Елена и сама это почувствовала. Круг из деревьев словно стал еще теснее, и угрожающе темнел над ними. Елена медленно подняла лицо к небу. Серые облака, кружась разрозненными группками, объединялись в одну - большую, сосредотачиваясь на одном месте - прямо над их головами.

В их основании уже начали формироваться маленькие вихри, поднимая вверх горстки сосновых игл, и тревожа по летнему свежие молодые деревья. Она никогда не видела ничего подобного прежде, ее легкие наполнились сладким, но чувственным запахом, похожим на аромат благоухающих экзотических масел в долгие и темные зимние ночи.

Она смотрела на Дамона, а вихрь поднимался всё выше, и сладкий, яркий аромат смолы становился всё ближе, окутывая её. Она еще не знала, что он уже впитался в её одежду и по-тихонечку начинает впитываться в нее саму, но она уже знала, что переступила через себя.

Она не могла защитить Мэтта.

«Стефан сказал мне доверять Дамону в записке в моём дневнике. Стефан знает о нем больше, чем я» - отчаянно думала она, - «Но мы-то знаем, чего он захочет, в конечном счете. То, что ему всегда требуется. Я. Моя кровь.»

- Дамон..., - начала она мягко, но прервалась. Несмотря на нее, он протягивал к ней руку с распростертыми пальцами.

Стоп.

- Есть кое-что, что я должен сделать, - бормотал он. Он медленно наклонился вниз - каждое его движение было настолько изящным и продуманным, словно у пантеры - и поднял с земли небольшую отломанную ветвь растения, очень похожего на обычную вирджинскую сосну. Он немного помахал ею, словно оценивая, а затем приподнял в руке, будто для проверки веса и баланса. Это был скорее отросток, чем ветвь от растения.

Елена же смотрела на Мэтта, пытаясь глазами сказать ему всё, что она чувствует в этот момент, и в первую очередь то, что она сожалеет: сожалеет о том, что втянула его в это, о том, что когда-то он ей нравился, что она насильно держала его около себя, вплетая его и своих друзей в сверхестественные события.

«Теперь я, похоже, могу понять кое-что о том, что чувствовала Бонни в прошлом году, будучи способной видеть и предсказывать различные события, но не имея возможности остановить их ход.»

Мэтт, слегка кивая ей головой, уже прокрадывался к деревьям.

«Нет, Мэтт. Нет... Нет!»

Но он не понимал. А она чувствовала, что деревья держат дистанцию и не приближаются к ним только из-за присутствия Дамона. Если она и Мэтт рискнут убежать в лес, если они покинут эту поляну, потому что если они останутся здесь слишком надолго...Мэтт мог видеть страх на её лице, и его собственный взгляд выразил мрачное понимание. Они были пойманы в ловушку.

Если только...

- Слишком поздно, - резко произнес Дамон. - Я же уже сказал, что должен кое-что сделать.

Он, очевидно, нашел ту ветвь, которую искал. Теперь он поднял её повыше, слегка встряхнул, и опустил вниз одним резким движением, направляя её в бок.

И Мэтт затрясся в агонии.

Эта была такая боль, о которой он никогда прежде даже не догадывался: боль, которая, казалось, пришла изнутри, отовсюду, и каждый орган его тела, каждый мускул, нерв, каждая кость испускали различные типы боли. Мускулы болели и сжимались в судороге, как будто уже были напряжены до предела, но продолжали сжиматься всё больше и больше. Внутри его органы были, словно в огне. В животе были ножи. Его кости болели так же, как когда ему было девять лет, и он сломал руку в автокатострофе, в машине своего отца. А его нервы... Если бы на них был некий переключатель с установками типа «удовольствие» и «причинить боль», то этот переключатель был бы сейчас направлен на пункт «мучение». Ему было невыносимо больно даже ощущать одежду на коже. Дуновение воздуха было мукой. Он выдержал пятнадцать секунд и затем потерял сознание.

- Мэтт! - к её чести, Елена была заморожена, её мускулы были сжаты так, что можно было подумать, что они никогда больше не смогут двинуться. Внезапно её отпустило, она подбежала к Мэтту, потянула его на свои колени и взглянула ему в лицо.

Затем она подняла глаза.

- Дамон, почему? Почему? - внезапно она поняла, что хотя Мэтт и находится в бессознательном состоянии, но его тело всё еще корчится от боли. Она должна была остановить себя и перестать кричать. Тогда она быстро проговорила,

- Зачем ты делаешь это, Дамон? Прекрати!

Она обвела взглядом молодого человека, одетого во всё черное: черные джинсы с черным поясом, черные ботинки, черный кожаный жакет. Его волосы также были темными, а на глазах были проклятые темные очки.

- Я уже сказал вам, - ответил Дамон небрежно, - Это и есть кое-что, что я должен сделать. Я должен увидеть болезненную смерть.

- Смерть! - Елена с недоверием уставилась на Дамона. А затем она начала собирать в себе всю свою силу, что было так легко сделать всего несколько дней назад, когда она была немой и невесомой, но настолько трудно и странно прямо сейчас. Она отчетливо произнесла:

- Если ты не отпустишь его - прямо сейчас - я нападу на тебя со всей силой, которая у меня есть.

Он засмеялся. Она никогда раньше не видела, чтобы Дамон смеялся так прежде. Только не так.