Елена шагнула на поляну.

Опавшие листья под ногами смерзлись в коросту. Сгустилисьсумерки, и, несмотря на утихший шторм, в лесу становилось все холоднее ихолоднее.

Елена не чувствовала мороза.

Не заботила ее и темнота. Зрачки расширились и пропускалиневидимые для простых смертных частицы света. Ей были хорошо видны две фигуры,борющиеся под большим дубом.

У одного были густые черные кудри, растрепанные ветром. Онбыл несколько выше противника, и, хотя Елена не могла видеть его лица, онакаким-то образом знала, что у него зеленые глаза.

У другого тоже была копна черных волос, но гладких и прямых,как шерсть животного. Он в ярости скалился и своей небрежной грацией напоминалхищника перед прыжком. Глаза у него были черные.

Елена смотрела на них несколько минут, не двигаясь. Оназабыла, зачем пришла сюда, зачем эхо их битвы, звучащее в голове, призвало ее.Ярость, ненависть и боль дерущихся были так близко, что оглушали, как и ихбеззвучные крики. Двое сцепились в смертельной схватке.

«Интересно, — подумала она, — кто победит?» Оба былисерьезно ранены, у высокого рука была неестественно вывернута, но несмотря наэто, он только что чуть не размазал второго по кривому стволу дуба. Его яростьбыла так сильна, что Елена слышала ее, чувствовала ее вкус. Она знала, какуюневообразимую силу придает ему гнев.

И тут Елена вспомнила, зачем пришла. Как можно было забыть?Он был ранен. Его сознание вызвало ее сюда, обдав волнами бешенства и боли. Онапришла на помощь, потому что принадлежала ему.

Двое, рыча как волки, боролись внизу на промерзшей земле.Елена приблизилась к ним быстро и бесшумно. Кудрявый и зеленоглазый — Стефан,как напомнил ей голос в голове, — был сверху и сжимал горло противника. Еленуохватил гнев, гнев и желание защитить.

Она вклинилась между ними.

Елена даже не задумывалась, что у нее может не хватить сил.Нужно было сделать это во что бы то ни стало. Она всем телом отклонилась всторону, оттаскивая своего пленника. К счастью, Елена сильно заделаповрежденную руку противника, опрокинув его навзничь в припорошенную листьямигрязь. Затем она стала душить врага сзади.

Нападение застало его врасплох, но до поражения было ещедалеко. Он схватил ее за горло, большой палец уперся в трахею.

***

Елена попыталась вцепиться в руку зубами. Рассудком она немогла этого осмыслить, но тело действовало само. Зубы были оружием, онипронзили плоть до крови.

И все же он был сильнее. Резким движением плеч стряхнулзахват, развернулся и повалил ее. Когда он оказался наверху, его лицо исказилазвериная ярость. Она зашипела и потянулась ногтями к глазам врага, но тотударил ее по руке.

Это было самоубийство. Даже раненый, он был намного сильнее:звериный оскал, зубы, уже запятнанные багровым. Он был готов к удару, каккобра, и вдруг остановился, замер над ней, меняясь в лице.

Елена видела, как округлились зеленые глаза. Зрачки, двезлые точки, внезапно расширились. Он смотрел на нее так, как будто видел первыйраз.

Но почему? Почему он просто не покончил с ней? Железныйзахват на плече ослабел. Звериная гримаса на его лице сменилась простоудивлением. Он сел, помог подняться ей, заглядывая в лицо.

— Елена, — прошептал он. Голос звучал хрипло. — Елена, этоты?

«Я ли это?» — подумала она.

Это не имело значения. Она бросила взгляд на старый дуб.Второй был все еще здесь, стоял среди огромных корней, задыхаясь, держась загорло рукой, и смотрел на нее бездонными черными глазами, сердито сдвинувброви.

«Не беспокойся, — подумала она. — Я справлюсь с ним. Онглуп». И снова кинулась к зеленоглазому.

— Елена! — закричал тот, когда она сбила его с ног. Онпопытался оттолкнуть ее здоровой рукой: — Елена, это я, Стефан, смотри!

Она смотрела. Все, что она видела, — это незащищеннуюполоску кожи на его шее.

Она снова зашипела, задирая верхнюю губу и показывая емузубы.

Он замер.

Она почувствовала, как шок на секунду парализовал его,увидела, как потускнел его пристальный взгляд. Стефан побледнел, будто кто-тосо всей силы ударил его в живот. Лежа на грязной земле, он слегка тряс головой,словно пытался прийти в себя.

— О нет, — раздался его шепот.

Казалось, он говорил сам с собой, не предполагая, что онаможет услышать. Попытался погладить ее по щеке, она лязгнула зубами.

— Елена… — прошептал он.

С его лица исчезли последние следы животной ярости и жаждыкрови, взгляд стал изумленным обиженным.

И еще в зеленых глазах было горе. Елена воспользоваласьпаузой, чтобы дотянуться до обнаженной полоски кожи на горле. Он поднял руку,чтобы оттолкнуть ее, но потом опять уронил.

Мгновение он смотрел на нее со страшной болью во взгляде, азатем просто сдался, полностью покорившись ей. Она почувствовала, как его телоперестало сопротивляться. Он лежал на мерзлой земле, в его волосах запуталиськусочки дубовых листьев. Его зеленые глаза смотрели куда-то в небо.

«Покончи уже с ним», — сказал утомленный голос в еесознании.

Елена колебалась всего мгновение. В глазах Стефана былочто-то, что будило смутные воспоминания. Лунный свет, комнатка на чердаке…Жаль, воспоминания были слишком размытыми, она не могла ухватить их, любаяпопытка напрячь память вызывала приступ тошноты.

Этот зеленоглазый, Стефан, должен был умереть, потому что онпосмел обидеть того, для кого Елена рождена. Никто не имеет права обидеть его иостаться в живых.

Она со всей силы вонзила зубы в его горло. Внезапно девушкапоняла, что делает это не совсем правильно. Она не дотянулась до артерии иливены и злилась на свою неопытность. Вообще кусать кого-то было приятно, нокрови было очень мало.

Она в бешенстве повторила попытку. Его тело содрогнулось отболи.

На этот раз получилось гораздо лучше — она попала в вену,хотя и не пробила ее достаточно глубоко — образовалась лишь маленькая ранка, анужно было распотрошить сосуд, чтобы теплая, густая кровь полилась наружу.