— Почему бы и нет. Пошли.

«Винотека» — это винный бар, находящийся через одну станцию от нашего офиса. Он уютный, немноголюдный, и здесь приятные цены. За короткий срок мне пришлось научиться планировать бюджет. Львиная часть зарплаты уходит на аренду квартиры, остальная — на покупку продуктов, проезд и ежедневные нужды. Свободных денег у меня совсем немного, а потому есть лимит: не тратить больше тысячи.

— Сядем вот за тот? — Ксюша тычет пальцем в дальний столик у окна.

Мы рассаживаемся, уточняем у администратора об актуальности акции и, получив утвердительный ответ, заказываем по бокалу вина.

— Она тебе хотя бы вентилятор включать разрешает? — сочувственно спрашивает Ксюша, подразумевая мою вечно мерзнущую соседку по кабинету.

— Пыталась пару раз, но она начинает демонстративно кутаться в свою кофту, так что я перестала. Когда становится совсем невмоготу — использую веер.

Ксюша смеется.

— У тебя есть веер?

Да, у меня есть. Мирон купил мне его на Бали у крошечной черноволосой девочки, бродившей по пляжу, вместе со связкой плетенных браслетов. Браслеты я благополучно забыла на шезлонге, а веером обмахивалась, когда смотрела, как Мирон катается на серфе. Зря я отказалась от инструктора.

— Я думаю, долго ты у нас не проработаешь, — заявляет Ксюша, протягивая ко мне бокал, чтобы чокнуться. — Очевидно, что этот унылый офис — не твой уровень. Это видно по тому, как ты выглядишь, как одеваешься.

Я уже знаю, что это просто пыль. В тех вакансиях, которые я рассматривала, всем было совершенно наплевать на то, как я выгляжу, как одеваюсь и насколько я хороший человек. Людей, не расположенных к тебе, интересует совершенно другое.

— Спасибо. У меня еще недостаточно опыта, чтобы крутить головой по сторонам. К тому же, с сентября у меня начинается учеба, и мне нужно будет как-то совмещать.

— Решишь, — отмахивается Ксюша. — Петрович добряк, и к тому же не любит текучки. Сделаешь жалобный глаза и обговорите с ним новый график.

Впервые за эту неделю мне хочется улыбнуться. Может быть, дело в глотке вина, в ее беззаботном шутливом тоне, или в том, что этот разговор выходит легким и необременительным, а Ксюша явно ко мне расположена. Я знаю, что она тоже снимает квартиру со своей двоюродной сестрой, и у нее тоже нет парня. Но вот она сидит напротив, пьет самое дешевой вино по акции «Счастливые часы» и выглядит вполне довольной жизнью. Может быть, когда-то и я так смогу.

Мой мобильный вибрирует на столе. На экране — фотография Лены.

— Чем занята, соседка? Я вот думаю — может, выбраться куда-нибудь? Пятница все же.

— Мы с Ксюшей сидим в «Винотеке» на Парке Победы. Если хочешь — подъезжай.

Ленино согласие не заставляет себя ждать.

— Не напивайтесь без меня. Скоро буду.

Лена приезжает спустя полчаса. Грохает сумкой о стол, во всеуслышание объявляет, что ей подписали «охрененную премию», и поэтому она нас угощает.

Официант приносит нам бутылку мерло, откупоривает под восторженные рассказы Лены о том, какого крутого клиента она заполучила и каков ее дальнейший план по осваиванию типографического рынка. Мы пьем. Сейчас я совсем не жалею, что не осталась дома. Глядя на смеющееся лицо Ксюши и горящие глаза Лены я жалею о другом. Моя жизнь с Мироном не обязывала меня отказываться от друзей: при желании я могла бы чаще выходить из дома, и найти тех людей, с которыми мне было бы приятно общаться. Возможно, тогда я меньше изводила себя мыслями о том, что его компания не принимает меня как свою, и у меня было меньше времени на беспочвенные фантазии.

— Может, еще куда-нибудь? — Лена обнимает нас с Ксюшей за плечи, когда мы вываливаемся из бара. — Губа свистит.

Коллега смотрит на меня вопросительно. Нет, на сегодня с меня хватит шагов. Я снова ощутила себя живой, улыбалась друзьям — не хочу все испортить.

— Я поеду домой. Но вы, девчонки, отлично спелись, так что не останавливайтесь.

Посовещавшись, Ксюша и Лена решают поехать на Цветной бульвар, а я иду к метро. Дома меня ждет электронная книга и упаковка трав для сна, купленная в аптеке. Шаг за шагом, я смогу.

По пути к станции каблук застревает в решетке водостока, и мне приходится снять туфлю, чтобы его достать. Немного пострадала лакированная кожа, но в целом ничего страшного. Выпрямившись, я лезу в сумку, чтобы достать проездную пластиковую карту, и забываю про нее, когда во внутреннем кармане начинает активно жужжать телефон. Я смотрю на экран несколько секунд, пока мой мозг лихорадочно пытается сложить все то, что никак не желает складываться. На экране горит номер, который я помню наизусть, несмотря на то, что давно его удалила. Руки начинают ходить ходуном от тонн волнения и разбухающего чувства в груди, которому я боюсь дать название. Вопросы выстреливают один за другим: Это случайность? Если нет, то как и откуда?

Дрожащим пальцем я провожу по экрану и прочищаю горло.

— Привет.

Борю в себе желание зажмурится. А вдруг все-таки ошибка?

— Здравствуй, Тати.

Нет, он не ошибся.

Асфальт мутнеет за секунды вместе с носками моих туфель, из-за спазма в горле выдерживать вопросительную интонацию становится сложно. Поэтому я утверждаю очевидное.

— Ты знаешь мой номер.

— Знаю. Ты мне с него писала. Чем занимаешься?

Я быстро смахиваю слезу, на смену которой мгновенно приходит вторая, и улыбаюсь.

— Собиралась ехать домой читать книжку.

В трубке повисает короткая пауза, и я вдруг отчетливо представляю, как Мирон сжимает переносицу. Чудо всегда случается, когда перестаешь ждать.

— Хочешь увидеться?

Я отчаянно трясу головой, не в силах издать ни звука. Я хочу. Очень хочу. Больше всего на свете.

Мне требуется совершать над собой усилие, чтобы не выскочить из кафе, где я пообещала дождаться Мирона, едва на экране загорается его номер. Заставляю себя не идти к выходу слишком быстро, останавливаюсь возле двери и делаю несколько глубоких вдохов. Неделя ожидания измотала меня, и если уж я не выгляжу свежей и цветущей, то по крайней мере постараюсь вести себя достойно.

При виде знакомого черного Мерседеса волнительное покалывание в недрах живота усиливается и взмывает вверх. Мирон выходит из водительской двери и находит меня глазами. Мне так этого не хватало — того, что он на меня смотрит. Раньше ему удавалось одним взглядом напоминать, что я красивая. Удается и сейчас.

— Привет, — ноги сами останавливаются в метре от него, не решаясь подойти ближе.

— Привет, Тати.

Пусть его голос звучит куда отстраненнее, чем в нашем прошлом, но тепло в глазах компенсирует это с лихвой. Я слишком много времени провела в зиме, чтобы сейчас не радоваться каждому лучу солнца.