Духовные дискуссии в конце жизни особенно важны, когда мы все, независимо от того, имеем ли определенную веру, ищем утешения, когда умираем. Исследования показывают, что духовные ритуалы и капелланские взаимодействия для тех, кто желает этого к концу жизни, повышают качество жизни и удовлетворенность ею. Как и с любой медицинской интервенцией, отрицательные эффекты также возможны. Вред возможен из-за неграмотных или негативных религиозных и духовных убеждений и поведения, таких как обвинение верующего в своей болезни. У меня были глубоко религиозные пациенты, которые признавались мне, что они чувствуют себя виноватыми, что они «не молились достаточно усердно», поэтому они не выздоравливают, некоторые религиозные традиции прямо заявляют об этом. Вред также причиняется в том случае, если религиозная община, на которую человек полагался всю жизнь, не посещает его и не ухаживает за ним во время тяжелой болезни или госпитализации, нарушая неписаный социальный и моральный договор. Независимо от того, религиозны вы или нет, если вы и ваш врач не используете разум и духовную сферу в своих разговорах особенно ближе к концу жизни, вы рискуете упустить возможность для исцеления.

Раненный целитель

Одним из самых важных последствий серьезного заболевания является его воздействие не только на тело, но и на душу (или дух, или любое другое название вашего нефизического внутреннего существа). Организм часто исцеляется, а души — нет. Иногда случаются моменты в болезни, когда вы не знаете, станет ли вам лучше, хотите ли вы этого, будто вы потеряли волю к жизни. Нет в современной медицине такой категории заболеваний, когда травма или стресс официально проникают в душу. Но вы все равно это чувствуете. Вы можете ощутить это у некоторых людей, которые страдают от ПТСР после войны, когда невозможно добиться от них даже проблеска надежды. Вы можете увидеть это в хроническом стрессе тех, кто имел неблагоприятные детские переживания, когда у них даже нет намека на силу личности. И вы можете почувствовать это в угрозе жизни от серьезного заболевания и его терапии, когда пациент спрашивает: «Кто я теперь?» В некоторых культурах потеря души имеет особое название, особенно у коренных американцев. Они признают это как отдельный вид инвалидности, отличный от любого психологического или физического состояния. Поиск выхода из такого состояния имеет решающее значение для восстановления благополучия. Выбраться из этого лабиринта -это уже пройти часть пути к исцелению.

Первый рак Сьюзен изменил ее представление о себе навсегда. Как и для многих ее коллег, ее жизненный путь был сконцентрирован на профессиональной деятельности, а семья оставалась немного в стороне. Но рак в таком молодом возрасте наряду с тройной хирургией, химиотерапией и облучением «сбил меня с пути нормального тридцатипятилетнего адвоката, — сказала она. — Несмотря на то, что мое тело восстанавливалось, мой дух должен был измениться. Я никогда не смогу снова быть со своими сверстниками или оставаться самой собой — заниматься как семейной, так и профессиональной карьерой. После лечения, когда врачи сказали, что все получилось, меня переполняли вопросы: «Почему я заслужила это?», «Почему именно я?» Я поняла, что больше не хочу быть адвокатом. Но тогда зачем я сюда пришла, интересно? Зачем я родилась?» Для Сьюзен болезнь выдвинула на первый план, пожалуй, самый важный вопрос в чьей-либо жизни: почему я здесь? Медицина предлагает химию и биологию в качестве ответа. Людям нужно больше, чем это. Им нужно что-то более значимое, что-то из более глубоких измерений того, кто мы есть — из социального, эмоционального, ментального и духовного. И для большинства из нас исцеление требует, чтобы мы попытались ответить на этот вопрос, исследуя разум и скрытые уголки нашей души.

Итак, ирония в том, что есть исцеление и то, что отличает его от лечения, — сама рана, от которой мы страдаем, вызывает процесс исцеления. Необходимо признать и принять то, что страдания открывают путь к целостности. Священник, писатель и духовный учитель Генри Ноувен назвал это «раненым целителем», благодаря которому человек понимает, а затем и принимает тот факт, что он болен и может обрести истинный мир и радость. Он назвал это ощущение «быть любимым» — полностью ценить себя и свою жизнь такими, какие они есть. Это исключительный духовный опыт совсем другого качества. Этот опыт глубокого покоя и радости может прийти в духовности, как его обрели Джейк и Джо, или другим способом. Аади нашел его с помощью аюрведы, сержант Мартин через своих друзей с ПТСР, Клара — в природе, Мейбл — в своей семье, Джефф — с помощью бега, а Мария — на курсах кулинарии. Каждый путь уникален, но все они ведут к тому же — исцелению и целостности.

Капелланы

Когда мои пациенты ищут духовную сферу исцеления, я могу спросить их, хотят ли они видеть капеллана. Исследования показывают, что большинство госпитализированных пациентов, а также пациенты с серьезными заболеваниями, хотели бы экзистенциального или духовного разговора со своим врачом или визита религиозного служителя, но медицинские работники редко спрашивают пациентов об их духовных потребностях. Чтобы помочь исправить ситуацию, терапевт и врач паллиативной помощи доктор Кристина Пучаль-ски, основатель и директор Института духовности и здоровья Университета Джорджа Вашингтона и автор книги «Как сделать здравоохранение целостным: интеграция духовности в уход за пациентами», обучает медицинских работников тому, как обсуждать духовность в здравоохранении. Ее ежегодный курс для врачей и других специалистов в области здравоохранения учит их, как интегрировать духовные убеждения пациентов с уходом за ними, решать чувствительные медицинские проблемы, с которыми сталкиваются тяжелобольные пациенты, и поддерживать специалистов в области здравоохранения в предоставлении помощи. Другими словами, она стремится заставить практиков и систему здравоохранения серьезно относиться к нефизическим, внутренним аспектам исцеления пациентов, заботиться о разуме и духовной сфере их жизни.

Мне повезло, что в моей семье не пренебрегают духовной сферой. Они научили меня целительной силе заботы о разуме и духе в здравоохранении. Мой отец был капелланом, большую часть своей карьеры работал в больницах. Он был одним из первых священников, получивших официальную подготовку в госпитальном капелланстве — так называемое клиническое пастырское образование — и привнес эту подготовку в армию. Помню, в детстве я спрашивал его, почему он, священослужитель, каждый день ходит на в больницу, где работают врачи. Я думал, служители должны работать в церквях.

Он ответил: «Потому что там много страданий. Я работаю в больнице, чтобы облегчить страдания и исцелить».

Это застряло у меня в голове, мне хотелось узнать больше. Так, перед медицинской школой, я решил пройти пятимесячное обучения в качестве студента-капеллана в больнице. Это научило меня многому в вопросе исцелении.

Я помню первого пациента, к которому меня назначили студентом-помощником. Он был семидесятилетним стариком, умирающим от метастатического рака легких и принимавшим морфин от боли. Он попросил о визите капеллана и с нетерпением ожидал сначала увидеть «капеллана-студента». Мне было двадцать с лишним лет, я сильно нервничал, не зная, что сказать. Когда я вошел в его комнату, я почувствовал облегчение, увидев, что морфий подействовал. Думая, что опасность миновала, я сел рядом с его кроватью и начал тихонечко читать несколько молитв. Через несколько мгновений он открыл глаза, чтобы посмотреть на меня. Затем он протянул руку и положил ее мне на руку и сказал: «Сынок, с тобой все будет в порядке». Мало того, что мое прикрытие было разоблачено, мое понимание об исцелении было перевернуто с ног на голову — это он исцелял меня! В духовной сфере исцеление возникает в пространстве между людьми — в коллективном сознании, и его польза может пойти в любом направлении.