— О чем ты думаешь? — спросила Минни.

Дэниел взял протянутую ему пластиковую чашку обеими руками, чтобы не упустить ни капли тепла. Он пожал плечами и глотнул сладкого чая.

— Ты витал где-то в облаках! — наклонилась к нему Минни, и Дэниел увернулся: она опять догадалась, что ему нужно. Но это было не то же самое и никогда им не будет.

К их палатке подошла строгая женщина. Дэниел узнал в ней миссис Уилкс из кондитерской — мать его друга Дерека. Это она вызвала «скорую» умиравшему мужу Минни. А еще она донесла директору школы на двух его одноклассников за то, что те воровали у нее гобстопперы.[33]

Миссис Уилкс пошевелила губами, рассматривая джем, и сощурилась, когда Дэниел поймал ее взгляд. Он сунул руки в карманы куртки.

— Почем джем? — спросила она, и уголки ее рта поползли вниз.

— Два фунта пятьдесят пенсов, — заявил Дэниел, образцово-показательно улыбаясь, хотя Минни просила за джем фунт пятьдесят.

— Это просто безобразие, — возмутилась миссис Уилкс и шмякнула банку с джемом на стол с такой силой, что подпрыгнули яйца.

Минни, держа недоеденный сэндвич, повернулась на шум и нахмурилась.

— За качество надо платить, миссис Уилкс, вы же знаете, — заявил Дэниел, вытаскивая руку из кармана, чтобы поправить джем.

— Да уж, как иначе, — ответила покупательница.

Дэниел понимал, что миссис Уилкс потеряла интерес к общению с ним и переключилась на Минни. Та сидела с набитым ртом, крошками на подбородке и растрепавшейся от ветра прической, но ее взгляд искрился радостью.

— Джен, все в порядке? — спросила Минни.

— Я тут жалуюсь на цену. Это же грабеж.

Миссис Уилкс слегка толкнула баночку с джемом, снова нарушив устроенный Дэниелом порядок:

— Тогда возьми просто так.

Уголки рта Джен Уилкс опустились еще ниже.

— Как это?

— Просто, в подарок от меня. Это хороший джем. Возьми и наслаждайся.

Дэниел посмотрел на Минни, но она доедала сэндвич, глядя на Джен.

— Да нет, я не могу, — сказала миссис Уилкс. — Я заплачу столько, сколько он стоит, и ни пенни больше.

— Чепуха, бери. Он вкусный. На здоровье, Джен.

Минни вернулась к термосам и пикнику, устроенному в багажнике «рено». Она взяла себе еще один сэндвич.

— Знаешь, Минни, ты невозможна, — заявила Джен, бросая в жестянку из-под мороженого, за которую отвечал Дэниел, три фунта. — Сначала просишь весь мир, а потом отдаешь его даром. Так же и с детьми этими. Все знают, что ты делаешь это только для того, чтобы заглушить совесть. О своем не смогла позаботиться, а туда же, вдруг стала матерью всем на свете… Но ты права, джем у тебя хорош.

Джен держала банку в руке, а ее тонкие губы вытянулись ниточкой, словно в улыбке.

— Что ты сказала? — прошептала Минни.

На ее голос обернулся Дэниел и замер в оцепенении.

— Я сказала, что, несмотря ни на что, ты варишь отличный джем.

Дэниел увидел, какие у Джен Уилкс коричневые зубы, и подумал, что это, наверное, от конфет.

— Нет, до этого.

Минни все еще шептала, но теперь стояла прижавшись животом к прилавку, чтобы наклониться в сторону миссис Уилкс. Она оперлась о стол с такой силой, что ее розовые руки побелели от напряжения.

— О своем не смогла позаботиться? Ты так сказала? — переспросила Минни.

Джен Уилкс развернулась и пошла.

Минни отбросила с лица волосы. Дэниел заметил, что руки у нее дрожат. Она открыла коробку с яйцами и запустила внутрь покрасневшие, грубые пальцы.

Шмяк.

Дэниел так и остался стоять, сунув кулаки в карманы, и только рот успел открыть, как Минни прицелилась и припечатала Джен Уилкс между лопатками одним из своих отборных яиц.

Та обернулась, скривив губы, но Минни уже взялась за второе яйцо. К восторгу Дэниела, миссис Уилкс пустилась бежать, нарезая зигзаги в темно-синих туфлях на каблуках, в попытке выбраться за пределы дальности огня Минни.

Дэниел потянул Минни за локоть и потряс кулаком в воздухе в знак победы. Минни цыкнула на него и вырвала руку.

— Высший класс. Ты ее проучила! — обрадовался Дэниел.

— Довольно!

Он не понял, почему она на него сердится. Щеки у нее порозовели, в голубых глазах застыл гнев.

— Прибери все, — сказала Минни. — Сегодня слишком холодно, да и ехать уже пора.

Пальцы у Дэниела почти онемели от холода, но он принялся разбирать товар. Она делала то же самое, не заботясь об аккуратности. Термосы полетели обратно в сумку. Обычно она выливала остатки в канаву и тщательно все упаковывала.

— Извини, — сказал Дэниел, но Минни его не услышала.

Она поплотнее запахнулась и поправила коробки с остатками яиц в багажнике.

— Извини, — повторил он, на этот раз громче, дернув ее за кофту.

Минни обернулась к нему, немного в замешательстве, с сердитыми лучиками света в водянисто-голубых глазах.

— Я не хотел ее так сердить. Я сказал ей, что он стоит два пятьдесят. Джем. Просто хотел ее подразнить. Думал, что мы сможем выжать из нее чуть больше. Я не хотел, чтобы она…

— Ничего страшного, лапушка.

В машине по пути домой Дэниел держал жестянку с деньгами и смотрел в окно. Его до сих пор удивляли маленькие брамптонские домики, дымок с ферм и неожиданные изгибы зеленых холмов. Какая-то часть его мозга все еще ожидала увидеть плотный красный кирпич Ньюкасла с его обособленными районами и городской сутолокой. Какая-то часть Дэниела так здесь и не прижилась. Он думал о Минни и ее сражении с миссис Уилкс. Ему было непонятно, почему стольким местным жителям не нравится Минни. Некоторые и его терпеть не могли — из-за нее.

Минни вцепилась в руль. Она вела машину наклонившись вперед, живот прижат к рулю снизу, а подбородок нависает над ним сверху. Дэниел видел, как она облизала губы и плотно их сжала.

Она опустила стекло со своей стороны, и пряди курчавых седых волос трепетали у нее на лице. Когда Дэниел сидел у нее в пассажирах, она всегда опускала стекло, вне зависимости от погоды. Говорила, что в закрытой машине у нее начинается клаустрофобия.

Дэниел набрал в легкие воздуха, прежде чем решился спросить:

— Ты здесь многим не нравишься, знаешь?

Минни не любила разговаривать в машине. Она не отрывала глаз от дороги, но по тому, как ее пальцы сильнее сжали руль, Дэниел догадался, что она его услышала.

— Да и плевать, — сказал он. — Мне ты нравишься…