Сарг задрал подбородок так, чтобы был виден ошейник, и сказал, памятуя о семи замках:

– Я вернулся. Утром, на работах, отбился от всех остальных.

– Назови свое имя и звание.

– Я Сарг, господин, раб из бараков сюзерена. Утром я потерялся…

– Ага, рассказывай.

– …и нашел дорогу вот только сейчас. – Сарг с задранным подбородком медленно приближался к двери, думая: я бегу, я бегу…

– Слушай, парень. – Факел двинулся вперед – до него оставалось пятнадцать футов, десять, пять, три…

Я бегу. Юный Сарг, похожий на грязного полевого раба, выхватил меч из ножен и вонзил в живот ниже факела. Факел плюхнулся в грязь и горел теперь только с одной стороны. Сарг налег на рукоять, направляя меч кверху, рассекая диафрагму и легкие. Стражник упал, пустив изо рта струйку крови. Сарг чуть сам не упал на него, но тут же вытащил меч и побежал снова с клинком наготове, ожидая второго стражника (в четырех замках он был, но здесь, за дверью и на лестнице, где дыхание бегуна звучало как хриплое эхо, не оказалось никого).

Сарг свернул в боковой коридор, ведущий вниз, в помещение для рабов. Никак все эти семь замков один зодчий строил? Стремление к цели вело его, как путеводный огонь; еще один поворот, вниз по лестнице…

– Какого…?

…Меч вошел в плечо стражника (за дощатой перегородкой слышался гул голосов), вышел обратно, чиркнул по горлу второго (он всегда есть, второй), обнажившего свой клинок только до половины. Сарг рубанул первого – тот с воплем скорчился на полу, – перешагнул через него и стал пилить веревку, скреплявшую двери загона. За досками, уже в седьмой раз, кишели лица, руки, бормочущие рты. Веревки поддаются мечу хуже, чем плоть, а с деревом проще – оно просто ломается. Так ли уж необходима вся эта резня, думал Сарг, разламывая доски.

Веревка распалась, разломанные двери скребнули по камню.

– Вы свободны, – тихо произнес Сарг (ропот внутри затих). – Выходите. – Много ли тут варваров, таких же, как он? Память о других загонах подсказывала, что таких большинство. Перескочив через трупы, он побежал вверх по лестнице. Память подсказывала, что сразу побежит только горстка; другая горстка будет минут пять убеждать друг друга, что надо бежать, а остальные в ужасе замрут на своей вонючей соломе – так и будут сидеть, пока не кончится бой.

Преодолев лестницу в полной темноте – бегом, не споткнувшись ни разу, – он толкнул дверь, из которой сверху и снизу пробивался свет. В двух других замках она была заперта, но сейчас открылась. В одном замке кухня была покинута и очаг потушен – здесь он горел. Здоровенный повар в грязном фартуке повернулся к Саргу от котла с варевом, две женщины с горшками в руках тоже уставились на него. Рыжий кухонный мальчик, лежавший на нарах у дальней стены, приподнялся на локте. Сарг, стараясь смотреть только на их ошейники, замечал все-таки, что даже здесь, на кухне, где от рабов никаких особых умений не требуется, лица темные, волосы жесткие и только одна из женщин явная варварка.

– Вы свободны, – сказал забрызганный кровью Сарг. – Стражи внизу больше нет, загон для рабов открыт.

– Чего? – сказал большой повар, медленно расплываясь в улыбке. У этого мать точно была варварка, решил Сарг, а обрюхатил ее какой-нибудь северный пес. – О чем ты толкуешь, малый? Спрячь-ка лучше свой вертел, еще поранишься.

Сарг сделал шаг вперед. Кровь капала на пол с меча в его левой руке. Еще один раб вышел из дальней арки с горшком очищенной репы и стал пробираться между кухонных крюков и цепей, но при виде Сарга остановился.

– Убери его, – ласково уговаривал повар. Раб с репой хотел было поставить горшок, но тут же снова вскинул его на грудь.

– Думаешь, я безумец какой-нибудь? Раб, свихнувшийся оттого, что железо постоянно давит на шею? – Сарг поддел свой ошейник пальцем правой руки. – Я прорвался в замок и освободил рабочих внизу. Вы тоже свободны – уходите отсюда!

– Погоди-ка, парень. Со свободой все не так просто. Даже если ты правду говоришь, куда нам идти? Что с нами будет, если мы вот так возьмем да уйдем? Работорговцы схватят нас еще до рассвета. Хочешь, чтоб мы сгинули в южных болотах или подохли с голоду в северных горах? Спрячь свой меч хоть на миг и подумай.

– Ты, верно, есть хочешь? – спросила варварка без всякого варварского акцента. – Мы тебя покормим, а после ляг и поспи…

– Не хочу я есть. И спать не хочу. Вы свободны, поймите же наконец. Что вы за дурачье! Останетесь в рабстве – так дураками и помрете!

– Вот что, парень… – Повар двинулся к Саргу, Сарг поднял меч. – Да подумай же своей головой. Не можем мы просто так…

Где-то по соседству брякали латы – Сарг слышал этот звук, кажется, раза четыре из семи.

– Спрячься вон там, мальчик, – сказала в который раз другая женщина, показывая на нары. Сарг метнулся туда и залез под ложе рыжего поваренка. Меч, задев за опорный столбик, вылетел из руки на пол. Укрываясь с головой заскорузлым одеялом, которое ему скинул рыжий, Сарг увидел дивное зрелище. Повар стащил с себя фартук и остался в чем мать родила, как и он, а фартук проплыл по воздуху, словно парус, и накрыл меч. Другой раб тем временем поставил горшок на кровавые капли.

– Эй вы! – заорал стражник, ворвавшись в кухню. – Разбойничья шайка – беглые рабы, не иначе – проникла в замок и выпустила всех псов из подвала.

Сарг ухмыльнулся под одеялом. Сколько уже раз – три, семь, семнадцать? – он видел, как рабы внезапно начинают думать как один человек и приходят в движение, как листья с одной ветки при дуновении ветра! Снова шаги – это второй бежит на подмогу.

– Вы, скоты чумазые, – заорал он (как видно, из-за плеча первого), – будете укрывать этих лиходеев – подвесим за ноги и будем хлестать, пока мясо с костей не слезет! Их должно быть с полсотни, не меньше! Как только с нами разделаются, и вас перебьют!

Две пары шагов удалились, и стало тихо. К укрытию Сарга приблизилась пара босых ног. Он откинул одеяло. Повар подобрал свой передник, женщина подала Саргу меч.

– Ладно, – сказал повар, – уходим.

– Удачи тебе, мальчик, – сказала женщина.

Кухонная челядь столпилась у двери, через которую Сарг вошел, а он, заново набирая скорость, помчался под арку, куда скорей всего ушли стражники. Они стояли там втроем, совещаясь.

– Что за… – крикнул один. Другой