В свободное помещение одной из комнат флигеля воины перенесли всё холодное оружие, что было на судне. Хотя, думаю, одну кулеврину и пару ружей тоже можно взять в дом, мало ли. В общем, велев воинам пока осматриваться и заняться оружием во временном арсенале, пусть его почистят, смажут, завтра поговорим об их задачах, я вышел во двор и направился к чёрному красавцу, который изредка дёргал головой, зло поглядывая вокруг, но конюх крепко держал его.

– Бес, – улыбнувшись, сказал я. – Ты настоящий Бес.

То, что вся сбруя, включая добротное седло, имелась в конюшне в отдельном помещении, я знал, сам инспекцию проводил. Подойдя, я погладил коня по шее и резко похлопал по ней, внимательно следя за реакцией коня. Тот встал на дыбы, чуть не зашвырнув довольно лёгкого конюха в воздух метра на два, однако тот опытный, удержался и даже встал на ноги, когда конь, которому я дал имя Бес, встал на передние копыта, поводя боками. Конь сам не понял, как я одним прыжком оказался у него в седле, причём не вдевая ноги в стремена, удерживая силой мышц ног. Перехватив брошенный конюхом повод, я натянул его. И вот тут Бес показал, на что способен. Старые воины вышли из флигеля наружу и молча, но с одобрением наблюдали за нашей борьбой. Видя, что я побеждаю, ещё бы, с моим-то опытом, и сбросить меня не получается, конь проделал хитрый приём, умный, не все его знают. Он упал на бок и, перекатившись через спину, снова встал на ноги. Вот только такой финт я знал, не раз мне попадались жеребцы, что его показывали, так что, когда тот ещё заваливался, я спрыгнул на землю. Легко и просто, именно поэтому и стремена не использовал, нога могла застрять. Когда тот перекатился, я снова запрыгнул на него, и с земли мы уже поднялись вместе. Надо отдать должное, Бес оказался упорный и повторил этот трюк. Мне лично также не стоило труда повторить спрыгивание и возвращение в седло. Видимо, это было последней каплей, я спрыгнул на землю и стал гладить коня, по шкуре которого пробегала дрожь, и тот внимательно меня рассматривал, принюхиваясь. Подскочивший конюх протянул горбушку свежего хлеба, посыпанную солью.

– Не берёт морковь, наверное, не нравится, – пояснил тот.

– Это бывает, у меня на конюшне во дворце два таких было.

Обычно у лошадей морковка – любимое лакомство, но есть и те, что её не любят, редкость, но бывает. Видимо, Бес из таких. Наконец знакомство было закончено, и Бес показал своим видом, что готов меня везти далеко и долго. Вот только наши скачки и прыжки разбередили синяки на боку, но особенно рану на руке. Косынку я пока не носил, старался не показывать, что ранен, из-за этого так и получилось легко с вызовом на поединок. Но сейчас попросил конюха помочь. Снова достал из котомки косынку, тот продел мне её через голову и помог сунуть руку, сам я уже не мог, слабость напала. Однако слово мной было дано, поэтому, вскочив в седло, поскакал к Матвею.

На подворье я, соскакивая на землю, метнул поводья слуге и услышал хруст и вопль боли за спиной. Кусаться Бес умел неплохо, а я ведь предупредил слугу, чтобы был осторожнее, а главное, проворнее…

Пробыл я у купца до утра, оказалось, там было приглашено много соседей, не только из купцов, но и из знати. Было несколько бояр и даже один князь, я второй, считай. Неплохие знакомства имеет Матвей. Он, видимо, решил показать, что тоже не прост. Ну да ладно, мне его знакомые до лампочки. Чуть позже я понял, что скорее я тут выступаю диковинкой, чем меня знакомят с местной знатью и нужными людьми. Шли вопросы о разных странах и морях. Красноречием природа меня не обидела. Так что я был в центре внимания, описывая красоты разных континентов, вызывая ахи дам и одобрительное мычание их спутников и мужей. В общем, освободиться удалось за полночь, Матвей приготовил комнату, и я, помывшись, меня протёрла знакомая дворовая девица тряпочкой, лёг спать.

Утром, позавтракав с семьёй Матвея и заметив, что тот куда-то торопится, попрощался и поехал к себе. По пути завернул к пристани. И не зря, там уже другой охранник был из старых воинов. Я спросил, как идёт охрана, проверил кое-что и направился на подворье.

Ехать решил через торг, со стороны осмотрю, хотя в планах было его нормально посетить, охранников мне вооружить надо. Причём по стандартному единому образцу, как сам бывший военный, я предпочитал единообразие, уже в кровь впиталось. Глядя, как оснащены дружинники, я лишь морщился. Нет, тут старались довести дружину до идеала, да куда там, что есть, то и выдают, так что не воинский отряд, а банда какая-то, легко спутать с татями. Разве что у всех щиты, копья да лошади. Это, возможно, и отличает от банд. Ну, стяги ещё.

Слезать с коня я не стал, и тот, грудью сталкивая прохожих с дороги, медленно двигался через толпу у крайних рядов. А я приглядывался. Торг действительно огромен, даже сам не ожидал, куда ни кинь взгляд, везде море голов, навесы палаток и лавок. В общем, серьёзная торговая площадь. Приметив паренька в какой-то жуткой хламиде, которую и на тряпки пустить жалко, присмотрелся и свистнул ему, привлекая внимание. Тот свист уловил и повернулся ко мне, с интересом рассматривая. Грязный, но понять, что тот светловолос, очень худ и явно голоден, можно было легко. Настолько худ, что я затруднялся с определением возраста, но явно не меньше десяти лет.

– Промышляем? – поинтересовался я, когда тот подошёл ближе.

Парень с некоторым недоумением посмотрел, видимо, не понял вопроса, продолжал с жадным интересом рассматривать всё, что было на мне. Чувствовалось, что завидует, люто, но без перегибов. Ответа я так и не дождался, поэтому задал другой вопрос:

– Сирота?

Неуверенно кивнув, мальчишка ответил:

– Деревенские мы. Когда литвины приходили зимой Новгород брать, мы в лесу ховались. Деревню нашу пожгли, много людей в полон увели. С сестрёнкой я один остался. Побили родичей.

– И что, приютить некому? – искренне удивился я. – В соседних деревнях родственников нет?

– Много нас, – не то пожал тот плечами, не то передёрнулся в ознобе. – Литвины и родственников кого в полон увели, кого побили. Никто не ждал их.

– Понятно, внезапно напали, наверняка вперёд разведгруппу послали, чтобы гонцов перехватывали и паника не поднялась. На трофеи богатые рассчитывали.

– Новгород не взяли, – заулыбался мальчишка.

– Знакомый мне купец Матвей вроде говорил на эту тему. Предупредить в последний миг горожан успели, вот и закрыли крепостные ворота. Бой был. Только недолгий, ушли литвины… Ладно, повторю свой вопрос: что ты делаешь на торге?

– Работаю на посылках. Кому кого позвать, кому кого крикнуть или передать что надо. Тут моё место.

– Понятно. Сестра где?

– На окраине дом сгоревший, в амбаре там живём. Больше негде, литвины пожгли всё. А там хорошо, в соломе не так холодно.

– Понятно. На меня работать хочешь? Казачком?

– Это как? – не понял мальчишка.

– Прислугой, но вооружённой, будущим боевым холопом. Будешь сопровождать меня в дороге, охранять имущество и меня самого.