Танкред нырком бросился за пушкой. Его рука была уже в нескольких дюймах от нее, когда тяжелый ботинок Черного Петера пинком отбросил пистолет в сторону. «Люгер» заскользил по полу.

Танкред перекатился, но увидел, что Черный Петер тоже бросился за пушкой, и тогда подкатился к мечу. Он зажал его в руке и вскочил на ноги, как подброшенный катапультой.

Пистолет оказался возле самой стены. Карапетаржевич дотянулся до него, поднял его и повернулся… чтобы встретиться с мечом Аттилы.

Танкред никогда прежде не имел дела с мечом. Он не знал, сколько силы надо вкладывать в выпад, и налег на рукоятку всей тяжестью тела. Лезвие насквозь прошло через Карапетаржевича и вонзилось в стену позади него.

Мгновение Черный Петер оставался на ногах. Его рот страшно искривился. «Люгер» выпал из пальцев на пол. Затем изо рта умирающего хлынула кровь.

— Нет… меч… моего… предк…

Он умер на ногах, и лишь потом его тело рухнуло на пол.

Инспектора-таможенники в Суботице едва глянули на документ, предоставленный им Танкредом, — увидели подпись и отсалютовали. Даже не стали осматривать его багаж.

Однако у них ушло больше часа на проверку других пассажиров поезда. Танкред все это время сидел у окна, думая о том, что случилось за время его краткого пребывания в Югославии.

Обвал промоины у замка Райзингеров поставил крест на раскопках. Более пятидесяти футов берега смыло в реку Тамиш. Вода хлынула в пещеру, которую веками вымывал подземный источник. Возможно, там еще оставались захороненные сокровища, но теперь, чтобы выкопать их, требовался целый комплекс инженерных работ. Такой проект был не по силам и не по карману ни частному лицу, ни нечестному правительственному чиновнику.

Но в Белграде оказались и честные люди. Например, новый шеф госбезопасности Грегор Вукович. Это его подпись на документе узрели инспектора таможни.

Прекрасная кузина Вуковича, патриотка Таня Марук, отдала жизнь за то, чтобы помочь Вуковичу ликвидировать архишпиона и предателя Петера Карапетаржевича.

Наконец поезд двинулся от Суботицы к австрийской границе, дабы там его могли осмотреть австрийские таможенники.

Неожиданно в купе вошла Гелена Райзингер и уселась рядом с Танкредом.

— Привет, — произнесла она.

Он с удивлением уставился на нее:

— По-моему, Вукович вернул тебе замок. Я думал, ты останешься в Югославии.

— Предпочитаю коттедж в свободной стране замку в Югославии.

— Ты уверена в этом?

Она внезапно подалась к нему, поцеловала в губы. Он привлек ее к себе и с удовольствием поцеловал в свою очередь. Затем Гелена высвободилась из его объятий.

— Открой свой саквояж, — попросила она, — тот, на котором карандашом нарисован крестик.

Танкред взглянул на багажную полку. Увидел крестик, вскочил на ноги, стащил саквояж на пол, начал расстегивать застежки. Открыв, увидел пурпурный сверток и вновь захлопнул крышку.

— Меч Аттилы?!

— Меня уже так хорошо знали в отеле, что не составило никакого труда проникнуть в твой номер прошлой ночью.

— Вукович знает, что ты его взяла?

— Он заявил, что этот меч проклят. Вукович не желает иметь его в Югославии. Сказал это после того, как я подписала бумагу с отказом от всех своих прав на марк Райзингеров…

Танкред медленно кивнул:

— Он знает ценность меча и, полагаю, решил хотя бы этим частично возместить тебе то, чего ты лишилась в результате своего отказа… — Но вдруг смешался: — Однако есть и другие, кому известно о мече. Вот уж не думал, что он осмелится…

— Кто это — другие? — спросила Гелена. — Единственный настоящий ученый, знающий об Аттиле, покинул Югославию пять минут назад… вместе с его мечом. Вукович сказал, что сообщил министру о мече. И знаешь, что ответил ему министр? Меч не подлинный! Надпись сделана на латыни, а Аттила был неграмотным варваром. Его народ сплошь варвары, и, если хотя бы один из них умел писать, надпись, несомненно, была бы на венгерском!

— Венгерском?! — протянул Танкред. Затем, тяжело вздохнув, поинтересовался: — И что же ты собираешься делать с этим мечом?

— Продать, — твердо ответила Гелена. — Я бедная женщина и не намерена выслушивать, как один богатый писатель станет выговаривать мне, будто я вышла за него ради денег.

— Я принимаю твое предложение руки и сердца, но при одном условии. Половину того, что ты выручишь за меч, пошлешь в траппистский монастырь в Нормандии.

Гелена обхватила его за шею. Он тоже ее обнял.

Они все еще обнимались, когда мимо проходили таможенники. Мгновение австрийцы смотрели на них, затем покачали головой и пошли дальше.

— Беженцы, — произнес один из них, — рады без памяти, что выбрались из Югославии.

Мало кто из писателей пользовался у читающей публики таким постоянным успехом, как Фрэнк Грубер — автор множества нашумевших произведений в жанре остросюжетной криминальной прозы. Около половины его рассказов, романов, кино- и телевизионных сценариев связаны с преступлениями и расследованиями. Его истории об Оливере Куэйде — герое с энциклопедическими познаниями, — наряду со многими прочими, регулярно печатались в массовых журналах. Что же касается романов, то нередко за год появлялось по три-четыре его детектива, не говоря уже о рассказах и вестернах, количество которых не поддастся исчислению.

За долгие годы своего творчества писатель представил своим читателям несколько «серийных» героев. Так, начиная с «Французского ключа» («The French Key»), на смену Оливеру Куэйду пришел Джонни Флетчер, романы о котором хлынули в мир бурным потоком. Это была смена героя. Классический детектив уступил место искателю приключений, как его понимал автор, — представительному мужчине, живущему своим умом в мире, нередко перевернутом вверх дном. Джонни Флетчер умеренно крут, осторожен, часто сидит без денег, но торгует книгами для поддержания своего могучего подручного Сэма Крэгга.

В короткой серии произведений об Отисе Бигле представлен детектив с противоположными склонностями: в кричащей одежде, с поддельными бриллиантами в перстнях и булавке для галстука. Существует также серия о Саймоне Лэше и еще дюжина с лишним последующих романов, где главные персонажи попадают в такие обстоятельства, что вынуждены самостоятельно взяться за расследование.

Сравнительно чопорный классический мир ранних детективных рассказов Грубера постепенно сменяется бурной атмосферой иных историй с сюжетными хитросплетениями и круто замешанными авантюрными интригами. Так, например, в «Золотом ущелье» («The Gold Gap») изящные уловки персонажа наподобие тех, что встречались прежде, превращаются в идеальную обманчивую маскировку удачливого психопата, стоящего в центре международного заговора.