Активные разработки в этом направлении еще велись и нам требовалось все больше синей руды для экспериментальных установок. Однако сложность заключалась в том, что технологией успешной добычи руды обладали лишь терийцы, издревле разработавшие методы ее нахождения и добычи. Не будь этого сдерживающего фактора, я бы давно сорвался, разогнав наглую, похожую на толстых людей расу, и лично избороздил все ближайшие горные образования. Однако, практика показала, что меньше затрат, если обменять секрет ашеров на необходимое нам синеватое вещество.

Правда, прошлая экспедиция к обиталищу ашеров провалилась и обернулась жертвами с обеих сторон. Ничего нельзя доверить остолопам, даже если это твои же высококлассные воины! Бывают ситуации, когда их хваленая выдержка дает моментальный сбой… В который раз я убедился, что в обязанности предводителя военных входит множество мелких вопросов, потому что личный состав никак не хочет усвоить понятные истины. Ашеры не так агрессивны, если не провоцировать их на защиту кладок.

Свою теорию в этот раз мне пришлось проверять на суровой практике. Мы продвигались по темной холодной пещере, наблюдая вокруг свисающие со сводов грозди крупных, с две человеческие головы в длину, яиц, подвешенных на слизистом основании. Полупрозрачная субстанция обтекала яйца вокруг, создавая благоприятные условия для развития. Мы никогда не трогали самих зародышей, это было бессмысленно и могло привлечь взрослых ашеров, чутко улавливающих вибрации развивающихся под жесткой скорлупой безобразных детищ. Слизь мы брали с самой поверхности, стараясь не нарушить хрупкого баланса и тишины.

Я шел, чутко прислушиваясь к себе. И, как обычно, не мог обнаружить внутри ни страха, ни отвращения. Быть может, эти эмоции умерли во мне давным-давно. В отличие от моих сопровождающих солдат, явно теряющих самообладание от пронизывающего нутро ужаса. Как бы чего не натворили, поддавшись глупым чувствам… Совсем никому нельзя доверять.

Как чувствовал, в этот раз что-то пошло не так. К сожалению, все что касается ашеров, нельзя предугадать заранее. Самка появилась настолько резко и неожиданно, что мы не успели покинуть пещеру. Она вздыбилась над нами, приподнимая верхнюю часть, заканчивающуюся слеповатой червиной головой с тремя зазубренными лопастями, выполняющими роль губ вокруг черного провала в беспощадное нутро. Безобразное существо издавало свист и шипение, означающее готовность к атаке. Эти вибрации глубоко пробирались под кожу, создавая еще и внутренний дискомфорт.

Самые расторопные солдаты успели возвести импульсные пушки, остальные же в страхе отпрянули, растеряв на мгновение все свои боевые навыки. Я же стоял молча, не отдавая приказа на поражение, в котором не видел решительной необходимости. Это лишь привлечет новых червей и операция окажется завалена окончательно. Вряд ли удастся выжить более, чем половине, личного состава.

Поэтому я стоял, не шевелясь, тщательно наблюдая за реакцией ощетинившейся на меня особи. Как и все слепые животные, ашеры обладают потрясающим нюхом, позволяющим определить любые эмоции всех, кто рядом. Несмотря на явную угрозу, я был спокоен, как никогда. Быть может, я бы остался доволен, если бы ашер за доли секунды безболезненно откусил мою голову, прекращая все мои попытки найти в этом мире подобие настоящей жизни. Той, в которой, наконец, закончилось притворство и попытки изобразить, чего нет на самом деле. Вспомнилась чужая, и я глубоко вздохнул, ощущая, что мысли о девушке волнуют меня больше, чем нависшая смертельная угроза.

Мое спокойствие, казалось, волнами заполнило просторную пещеру, замораживая происходящее внутри. Быть может, для ашера моя реакция оказалась непривычной и самка так и застыла в неподвижной позе, не издавая больше шипящих звуков. У меня не было агрессии по отношению к ней и ее кладкам, меня не охватывало желание им как-то навредить или сбежать, теряя голову от страха. Я знал, что она это чувствует. Я знал также, что верно мое предположение в отношении недооцененного интеллекта безобразных существ. Нам было нечего делить на поле жизни, но любой из нас мог уничтожить другого за доли секунды.

Наконец, оценив ситуацию заново, самка опустила голову и отползла назад, не сводя с нас наведенных рецептов, тщательно отслеживающих окружающую обстановку. Я дал команду и наша дивизия сделала шаги назад, медленно, но верно. Через некоторое время, когда мы покинули пещеру, большей части солдат требовалась экстренная нейрокоррекция для восстановления способности к адекватным боевым реакциям.

Когда я поднялся на аюстер, мое внимание все еще было занято тем, что случилось в пещере. Нет, страх не догнал меня, когда осознание грозившей нам опасности и близости смерти стало наиболее ясным. Меня беспокоила неготовность солдат и их неспособность предложить верную стратегию. Эмоции. Все дело в них. Они туманят разум, превращаясь в монстров, подчиняющих себе логику и воображение. Стоит проводить побольше тренировок, ужесточающих эмоциональный контроль, делающих солдат нечувствительными к сильным переживаниям. Они должны ощутить пустоту внутри себя и непроходящее равнодушие, как у меня.

Какое счастье, что мой эмоциональный репертуар весьма беден. На самом деле, это самое счастье я не могу испытать вовсе. Как и сильный страх, или доходящую до исступления ярость. Лишь отголоски этих весьма ущербных эмоций… В основном же внутри меня разливается спокойное безразличие, временами перетекающее в холодное презрение либо в желание забыться, потерять себя, как часто случается в хорошем бою, когда работают лишь мышцы, а сознание погружается в сладостный сон. Либо в общении с чужой, которая, словно наглый ашер, снова всплывает в сознании, прогрызая его как стылую землю.

Пусть все падет к парсовым синуляциям, будь оно неладно…

Задумавшись, я поднялся в свою комнату и моментально остолбенел. Быть может, все дело в том, что я был не готов к ожидающей меня картине, оттого она ворвалась внутрь меня, не встретив ни единой преграды. И захватила мое сознание целиком. Сметающий все на своем пути безудержный океан новых или основательно забытых ощущений.

Она стояла у огромного окна, за которым спиральными фиолетовыми вихрями была расчерчена поверхность газовой планеты. Легкое платье подчеркивало хрупкую фигуру, подсвеченную сзади случайным лучом ближайшей звезды. Этот же свет запускал в ее волосах мириады желтоватых искр. Она обернулась, робко глядя на меня, а я засмотрелся на эту ирреальную в моем мире картину, как и тогда, когда видел девчонку в аквариуме. В большом пространстве моей комнаты чужая выглядела совсем невесомой, словно маленькая невероятная звезда, затерявшаяся на огромном протяжении вселенной. А по сравнению с безобразной темной пещерой ашеров вся картина казалась совершенно контрастной, показывая идеал невообразимой красоты.

Невольно я задержал дыхание и заметил на ее лице сложную гамму чувств, среди которых были такие странные, давно забытые и оттого непривычные ощущения. Мне показалось, что она… обрадовалась моему приходу.

Я пережил чувство из моего детства, словно меня ждали. Ждали. Меня.

Как тогда, когда я приходил к матери и сестра с детской непосредственность радостно бежала навстречу. На миг перед глазами возникло маленькое курносое лицо Сайны. И тут же расплылось под влиянием синих глаз, смотревших на меня со смущением и… приятием. А ведь на протяжении всей моей взрослой жизни меня не ждал никто и никогда. Боялись, ненавидели, испытывали отвращение, подобострастно подчинялись — да. Но не ждали.