— Присядь. У меня есть деловое предложение.

— Ради делового предложения ты мог вызвать меня в башню Гард, а не заставлять тащиться через весь остров в деревню.

— Ты бы приехала в башню?

— Нет, — честно призналась я. — На прошлой неделе ты заявил, что больше никогда не переступишь порог моего дома.

— Поэтому я привез тебя в свой дом.

— Твое «никогда» поразительно быстро подошло к концу. Ты здесь родился? — махнула я рукой, намекая на особняк.

— Купил четыре дня назад.

— Ну, конечно, — фыркнула я.

— Я был рожден на континенте, — сухо оборонил он.

— С этой информацией можно бежать к репортерам?

— Да, — не сводя с меня прямого серьезного взгляда, ответил Соверен. — В официальной биографии эта деталь не упоминается. По правилам наследования управлять островом может только маг, рожденный на архипелаге.

Я замялась, не зная, как реагировать на откровенность, и просто встала в обычную позу:

— Не боишься, что откровенность встанет боком?

— Только не с Лаэрли Астор.

В дверь деликатно постучались, и уже знакомый лакей вкатил в кабинет сервировочную тележку с бутылкой игристого вина, торчащей из серебряного ведерка со льдом, хрустальными бокалами и с блюдом крупной клубники. Не исключаю, что в середине весны ягоды заставляли вызревать в теплицах на Эльбе с помощью магии цветочных фей.

Рута тоже любила по дешевке купить пару фунтов неспелых каменных груш, а потом пыталась их довести до съедобного состояния. Но если расцветание тугих цветочных бутонов подружке удавалось, то с созреванием фруктов не складывалось. Сердцевина обязательно темнела и превращалась в кашу. Подобные заклинания самой освоить было сложно — их изучали в академиях, но соседка не желала мучиться четыре года, ведь «цветочницам нужен художественный вкус, а не академическое образование».

Родители Руты, помнится, настаивали на поступлении, даже хотели взять ссуду в монетном дворе. Дочь спорить не стала и втихую сбежала на Тегу. Справедливо говоря, она не потянула бы сложный курс высшей магии. Не хватало ни усидчивости, ни интереса, ни светлого дара. Но мама Шейрос упорно считала, что сказалось тлетворное влияние «внучки-хулиганки поганца Астора» и отворачивалась от меня при встрече.

— Через полчаса обед будет готов, — объявил лакей прежде, чем выйти.

— Благодарю, — кивнул Соверен и обратился ко мне:

— Я попросил приготовить овощное меню.

— Что за маниакальное желание меня накормить? — фыркнула в ответ. — Я успела пообедать перед отъездом.

Живот неожиданно забулькал от голода, громко и очень обиженно, словно отреагировав на разговоры о вкусняшках. Под ироничным взглядом Соверена я сконфуженно потупилась и буркнула:

— Может, поесть и неплохая идея. Что ты хотел обсудить?

— Будем разговаривать стоя? — уточнил он.

— Подозреваешь, что я упаду от твоего нового делового предложения?

— Не исключаю.

Пока я устраивалась на диване и, втайне мечтая скинуть натирающие туфли, расправляла юбку, он разлил игристое вино, поднявшееся над хрустальным краем бокалов легкой тающей пенкой.

— Держи, — передал он мне один.

— Это предложение настолько непристойное, что захочется напиться c горя? — принялась издеваться я.

— Или от удивления.

— То есть оно непристойнее того, когда ты попросил отработать ссуду через постель? Кстати, надеюсь, что поверенный уничтожил контракт. Выйдет неловко, если бумага попадет в нечестные руки. Как представлю заголовки в газетах, так мурашки пробирают. — Я нарочито поежилась и потерла свободной рукой плечо.

— Ты же всегда была злопамятной ехидной хулиганкой? — как будто даже упрекнул он.

— Я нимфа.

— О нет, моя дорогая Лаэрли. — Соверен едва заметно усмехнулся. — Ты выглядишь, как нимфа, и именно это с самого начала сбило меня с толку.

А он знал, как заставить девушку слушать! После неожиданного признания я вдруг поймала себя на том, что стараюсь дышать через раз, боясь пропустить хотя бы слово, и злюсь на собственное сердце, не вовремя пустившееся вскачь и слишком громко колотившее в груди.

— На самом деле это пристойное предложение. — Соверен легко взмахнул бокалом. — Более того, думаю, что оно тебе понравится.

— Ты решил простить мой долг?

— Я решил на тебе жениться.

Что он сейчас сказал?! Хотелось переспросить, не случилось ли у меня слуховой галлюцинации, но я потеряла дар речи и выразила высшую степень удивления единственным доступным звуком:

— А?!

— Я хочу тебя, ты хочешь безбедной жизни. Если обручального кольца достаточно, чтобы ты перестала меня отталкивать, то я согласен. Давай подпишем брачное соглашение. Ты сможешь жить в этом доме вместе с племянницей. Я буду навещать тебя время от времени.

— У тебя все соглашения такие… необычные, — едва слышно пробормотала я и очень осторожно отставила бокал на столик. Боялась, что плесну вино в физиономию Гарда, а потом и бокал швырну.

— И надолго, Соверен, ты собираешься подписать договор? Полгода, год? Или пропишем испытательный срок?

— Лаэрли, ты же все понимаешь, — мягко одернул он. — Я не имею права открыто привести в семью бывшую любовницу Гилберта Эммота и представить своей женой.

— Конечно, нет! Твои родственники умрут от сердечного приступа. Мы же не можем допустить, чтобы угас известный магический род, верно?

Я смотрела в его лицо и чувствовала, как к голу подступил комок. Особенно горький от осознания, что сейчас я улыбнусь и прагматично приму предложение. Мне давали тихий дом, безбедную жизнь и, главное, Хэйзер! Разве не ради малышки я собиралась выйти замуж за одного из странных подопечных мадам Салазар? С Совереном Гардом не придется таскать обеды в музейный буфет, досадовать на розовый платочек, прикрывающий прелести Небесного воина, и сходить с ума от энергичной свекрови. Или день и ночь ломать голову, каким еще ядом меня попытаются отравить сыновья престарелого ловеласа, стоящего одной ногой в гробу. Сплошные плюсы.

Пускай соглашение временное. Наплевать! Получу свободу и от души отомщу с чувством, с толком, с расстановкой. Найду хорошего мужчину и не поленюсь каждую неделю отправлять в башню Гард гравированные карточки счастливой семейной жизни. Пусть бесится! А если вздумает предъявлять претензии, то вместо карточек начнет получать похоронные веночки из черных гвоздичек. Я нимфа, а лесной народ ужасно мстительный!

— Прекрасно. — Я расправила юбку. — Давай подпишем брачное соглашение. Будем честны, ты для меня почти, как перевернутая возле дома подвода с леденцами.