— Я купил его сразу после окончания академии, — будничным тоном рассказал Соверен.

Конечно, я понимала, что семья-основателей Гард не бедствовала, но даже не предполагала насколько.

— Ты молодец, — поддакнула я.

— Это ведь не комплимент?

— Знаешь, что купила я, когда окончила лицей? Серебряную подвеску. Весь старший курс о ней мечтала.

— С серебром на Анадари связана какая-нибудь примета? — полюбопытствовал Соверен.

— Нет, но денег, которые дал дед Астор в честь получения диплома, хватило как раз на подвеску с цепочкой. Так что мне крупно повезло.

Я полагала, что хозяйские покои находятся в башне, но ошиблась. Одноэтажный утопающий в зелени дом стоял возле моря. Уличные двери вели в большую комнату, вероятно, заменявшую гостиную, в центре которой в полу был утоплен круглый очаг с крупными гладкими голышами.

— Огненные камни, — походя объяснил Соверен. — Зимой здесь бывает довольно промозгло.

Возле больших окон был накрыт круглый стол. На блюдах легкие овощные закуски. Из ведерка со льдом торчала бутылка с игристым вином. Слуги явно постарались, чтобы молодожены не переели и не провалились в сытый сладкий сон, едва доберутся до постели…

Замерев в дверях спальни, я уставилась на кровать со стойками, застеленную тонкими белыми простынями. Меня накрыл мандраж, и голод тут же пропал. В теории я, конечно, знала, как все происходит между мужчиной и женщиной, но от мысли, что сейчас займусь практикой, слабели колени. Разнервничалась и не заметила, что Соверен подошел сзади. Ладони скользнули мне на талию, крепкая грудь прижалась к спине.

— Ты передумала ужинать? — щекоча дыханием, промурлыкал он на ухо. К шее прижались горячие губы, и по позвоночнику побежали мурашки. — Не стесняйся, заходи. Помочь тебе расстегнуть платье?

— Нет! — отшатнулась я.

— Нет? — Он, кажется, поперхнулся на вдохе.

— Еда! Сначала поедим!

— Как скажешь, — бледным голосом отозвался разочарованный Гард.

Никогда в жизни я не ела медленнее, чем в эту ночь. Тщательно жевала каждый крошечный кусочек фрукта или овоща, под убийственным взглядом мужа, прихлебывающего водичку, не разбирая вкуса. И догадывалась, что походила на маленькую горгулью, которая лопала до тех пор, пока от переедания не каменела и не впадала в летаргический сон лет на двадцать. Вряд ли Соверен планировал ждать двадцать лет, чтобы наконец придать мне горизонтальное положение, когда надевал на палец обручальное кольцо.

— Покажешь дом? — Я отложила вилку.

— Конечно, — отозвался он и, не вставая из-за стола, указал рукой:

— Это большая комната, там терраса, спальню ты видела, в ней есть ванная…

— О! Ванная! — с почти неприличной радостью в голосе воскликнула я, хорошо хоть удержалась и не захлопала в ладоши. — Превосходно! Я бы перед… к-хм… сном освежилась.

— Разумеется, — с ироничной усмешкой согласился Соверен, похоже, давно просекший, что я просто безбожно тяну время. — И все-таки помочь тебе с платьем?

— Не переживай, — вскочила из-за стола. — Надеть-то я его как-то сумела и вытряхнусь тоже быстренько. Я же в конце концов почти три года надевала и снимала платья…

— Лаэрли, — остановил он побег в центре комнаты.

— А? — оглянулась я.

Он бросил на меня жадный, темный взгляд из-под ресниц и с хрипотцой в голосе произнес:

— Когда выйдешь из ванной, оставь только туфли.

Пожалуй, это была самая нескромная вещь, которую мне говорили, а уж нимфа, работавшая в доме мод и щеголявшая голыми коленками, чего только не слышала.

Я оцепенела, осознавая, что вообще никуда идти не могу: ни в ванную, ни к демонам, — ноги в тех самых туфлях ослабели, как бы не сковырнуться с немыслимых шпилек и не разбить лоб. Вот веселуха случится вместо первой брачной ночи!

Не разрывая зрительного контакта, Соверен поднялся. Он наступал медленно, хищно, и я бессильно следила за его приближением, нервно теребя платье.

— Почему ты выглядишь испуганной? — тихо спросил он, обнимая мое лицо теплыми ладонями и явно собираясь поцеловать.

Потому что я — демон тебя дери — испугана до паники!

— Ты должен кое-что обо мне узнать! — выпалила на одном дыхании.

На секунду он остановил неумолимое сближение:

— Говори.

— У меня это все впервые.

— Хорошо, — вкрадчиво согласился муж и накрыл мои губы страстным, глубоким поцелуем.

Платье, белье, его рубашка и брюки — мы так быстро избавились от одежды, что было неясно, зачем столько обсуждали раздевание. Ради предвкушения? Я осталась в одной туфле, вторая слетела под высокую кровать, а потом и от этой как-то незаметно избавилась. Обнаженная, возбужденная, стонущая от поцелуев.

Соверен отстранился, скинул исподнее. Его тело было превосходно вылеплено: крепкое, поджарое, красивое как выше пояса, так и ниже… Хотя, ладно, зачем врать? Когда можно было в подробностях разглядеть то, что «ниже», я почему-то на пару секунд зажмурилась. Не иначе как рассудок от страсти помутился! У каменной статуи в музее рассмотрела во всех подробностях, а у мужа, живого, настоящего, горячего и страстного, почему-то застеснялась. А вдруг там у него по-другому?!

Через туман в голове я осознала, что Соверен навис сверху. Лицо напряженное, взгляд дикий, дыхание тяжелое. Сжал мое бедро, заставляя закинуть ногу и бесстыдно раскрыться, а потом я почувствовала сильный толчок… И проклятье! Никогда, ни в коем случае не верьте любовным романам! Хорошую вещь умные люди «супружеским долгом» не назовут! Ведь только имея чудовищно огромный долг перед мужчиной, можно согласиться на этот непередаваемо, невозможно, невыносимо болезненный акт! Какие — к диким вивернам — плотские утехи? Чем там плоти утешаться?!

Стараясь сдержать вскрик, я прокусила до крови губу. Но лучше бы прокусила ухо спесивому болвану! Гримаса страсти на лице Соверена сменилась ошеломлением. В затуманенных глазах появилось осмысленное выражение. Сначала он замер, боясь пошевелиться или сделать тo самое движение, которое причиняло острую боль где-то глубоко внутри моего тела, и осторожно отодвинулся. Я судорожно свела ноги.

— Лаэрли, ты… девица?!

— Я и сейчас девица, если ты не заметил!

— Невинная девица. — Он кашлянул. — Была…

Теперь опешила я и, старательно следя за голосом, переспросила:

— То есть ты решил, что фраза «у меня это впервые» — просто красивая фигура речи?

Кому вообще придет в голову, что мужчина не примет всерьез торжественного объявления, что его жена еще не успела познать прелести плотской любви и понятия не имеет, что ее ждет там, где он давно чувствует себя как рыба в воде.