в подсознание закидываю, чтобы вспоминать бесконечно. Она моя богиня, моя чертова панночка. Только ее лижу с маньячной одержимостью, только ей хочу показать такой неземной рай, чтобы взорвало и разметало от оргазма. Только ей!

Поебать на всех, никто больше не нужен. Всех закрыла, всех отодвинула. Да и похуй на них, ничего не потерял. Зато приобрел такое, что не каждому дано. Моя, моя. Моя Шахова! Надолго ли она Шахова, скоро другой будет.

Злата мечется под моими голодными губами, извивается, стонет так, что членом сейчас наше лежбище проткну, но все также одержимо ласкаю ее. Я не могу оторваться, не способен. Хочу, чтобы так сильно кончила, чтобы искры из глаз. Хочу, хочу, хочу.

По всей длине промежности прохожусь, от мягкого колечка ануса до пульсирующего клитора, на котором задерживаюсь. Щекочу языком, всасываю воспаленный бугорок и снова бью кончиком языка. Держу бедра малышки, потому что беспорядочно, рывками их поднимает. Прижимаю к ткани и снова полирую.

На остром моменте Злата приподнимает свой охуенный зад и следом обрушившись, сильнее раздвигает ноги. Хватает меня за затылок и с силой жмет к щелке.

— Ну-ну-ну же… Давай… Давай вот так… Я сейчас с ума сойду… М-м-м… Еще… Еще-е-е… Да. Да. Да-а-а, — глухой выкрик уносится в кроны деревьев, где-то цепляется и эхом раскатистого звука бьет мне в голову. — А-а-ах… Да-да-да. Уф-ф-ф… М-м-м….

Она зажимает капкан своих ног на моей шее и содрогается от удовольствия. Удушающий от Златы в действии. И пусть! Мне пиздец, как приятно, что она кайфанула. Прет от этого чувства до небес. Детка мелко-мелко дрожит и жмурится, она даже еще ни разу глаза не приоткрыла. Глажу ее бедра, целую внутреннюю сторону, нежно посасываю кожу. Дождавшись, когда немного разожмет ножки, аккуратно выворачиваюсь и накрываю ее своим телом.

Сразу к губам прорываюсь, сходу погружаю в рот язык и обволакивая его, делюсь с ней ее же вкусом. Как только чуть дольше целовать начинаю, снова ощущаю трясучую волну бешеной похоти и беспамятного вожделения. Словно с катушек слетаю, в башке одно, ебать-ебать-ебать. Хочу вначале все сделать оглушительно красиво и медленно, через весь священный акт пронести яркую особенную чувственность, но как только дорываюсь, то все, сразу рву крепкую цепь.

— Блядь… не могу сдерживаться… Злата, что же ты делаешь со мной… Я себе вены вырываю от смертельной жажды тебя…. Хочу. Хочу, блядь…

— Бери, — обжигает до жести. — Я твоя.

— Ты моя, — как завороженный повторяю. — Моя… — тру бутон раскаленной головкой. — Вся моя. Навсегда только моя! — влетаю одном толчком. — Люблю тебя, — становлюсь на колени и насаживаю Злату на себя. Она приподнимается практически на лопатки. Вколачиваюсь глубокими толками, закидываю ее ноги на поясницу. — Охуительная бэйба… Самая лучшая.

Растягиваю ее, вбиваюсь и беспрестанно наблюдаю. Вид сверху огневой, порочный, на грани самого убойного порно и нежнейшей эротики. Злата стонет, я и сам не сдерживаюсь, извлекаю из своей луженой глотки самые страшные рыки и побахные слова. Каждый раз я с ней забываю о том, что нужно быть ласковее, трепетнее и ничего не выходит. Каждый раз превращаюсь в одержимо-озабоченного трахаря, у которого на уме только одно — ебать. Сильнейший глагол по закорачивающему желанию, я так считаю.

— Еще, — стонет ненасытная и такая же безумная, как и я Шахова. — Ваня… Давай по-другому…

Перемещаю ее ноги на плечи и ложусь на нее, меняю угол проникновения, контакт еще глубже и теснее становится. Слишком глубоко, слишком жарко, слишком. Все слишком!

— Так не больно? — спрашиваю, потому что эрекция против физиологии бомбит, все очень жестко.

— Нет, — отрицает и впивается в губы. — Вкусный… ты такой вкусный… Твой язык… М-м-м…

— Только язык? — быстрее толкаюсь в сочную киску. — Только?

— И член тоже, — не дает договорить. — Конечно, член… Большой… твердый… Ты весь… Весь… мой… Люблю…

Тот факт, что называет меня своим, переворачивает все нутро. Я сам погибаю от любви к ней, трескается все внутри. Новым пониманием все рисуется. Я знал, что она любит, но сегодня весь мир переворачивается. Вообще весь! Меня до слез разбирает, это просто пиздец. Ух, какая трахательно-поцелуйная панночка, просто вершина моя секси-бэйба.

Еба-а-а… Вершина-кайф! Словами не только поддерживает разгоревшуюся битву тел, еще и от эмоций растаскивает. Бомба, твою мать, просто пушка. Просто…

— Говори… говори еще, — прошу ее с сопливым надрывом.

Трещит все вокруг, адски пылает. Мы мокрые от воды, пота, но не только от этого, конечно. Звуки возбуждения эротично-пошло хлюпают и поддают жару одурелой вожделенной похоти нашего откровенного священного акта безумной любви. Ебля-любовь, по-другому никогда не получается. Ну не выходит по-иному никак вообще, только так все и случается.

— Не останавливайся только, — ее глаза широко открываются. Не моргая, смотрит и тяжело дышит. — Вань, не остан… Только не останавливайся.

— Кончишь? — разогреваю Злату все сильнее, понимаю, что недолго до оргазма. Вбиваюсь в нее все сильнее и крепче.

— Д-да-а!

Прерывая звуки, выкрикивает свое прекрасное «да» и содрогается. Откидывает голову и поразительно нежно и протяжно стонет, сжимая меня своей пульсацией. Это не все, что хотел от малышки. Выжидаю момент и выдергиваю ее из-под себя, ставлю в «догги» и врываюсь сзади. Злата утыкается лицом в мягкий лежак и глухо стонет.

Вид сверху просто улет! Моя девочка лучшая, просто вышка. Хватаю за задницу и тащу на себя, вколачиваюсь бесперебойно, словно обойму калаша разряжаю. Мну ее ягодицы и мечтаю лишь о том, что когда-нибудь и так возьму ее тоже, а пока только пальцами нежную кожу разминаю, вздрагивает, но не сопротивляется.

Макаю пальцев в вязком соке моей трахательной богини и ввожу на фалангу и ее прекрасную задницу, забиваю новые ощущения толчками в киску. Ответом только то семафорит, что вскидывает голову и шипит, насаживается на руку, не останавливается в реакциях. Моя… Моя абсолютно! И не потому, что соглашается на разные эксперименты, а по факту ебучей любви — моя.

Сокрушительный оргазм потрясает и обессиливает обоих. Кончаю в малышку, я, блядь, не в силах вытащить. Просто дорываю кайф тягучими ощущениями, от которых сводит все на свете. Тела своего не чувствую, так разволакивает. Злата тяжело дышит под моим горячим телом, я ее словно покрывалом собой укрываю. Выбраться не пытается, прижимается только сильнее. Умудряется перевернуться прямо подо мной, обжигает взглядом и впивается в мои губы.

Сладкая моя, нежная, лучшая.

34

Уехал.

Сегодня холодно. Ну как холодно, так — прохладно. Кутаюсь плотнее в клетчатый плед и пью горячий чай с мятой. И скучно, и грустно и не кому руку пожать. Так, кажется у Лермонтова? Вот первая