– подал, наконец, голос Рихард и повернулся. – Боюсь, как бы теперь бешенством не заразиться, – он оттянул ворот рубашки, показывая брату два полумесяца у основания шеи – отпечатки зубов. – До крови хватанул.

– Заживёт, – жёстко сказал Тюнвиль. – Тем более, ты первый начал. Ты первый его укусил. Зачем, скажи на милость…

– Я его не укусил, – Рихард поставил кувшин на перевёрнутое серебряное блюдо, в котором раньше лежало жареное мясо, вздохнул и тяжело сел на подушки. – Я его не укусил, а поцеловал.

– Ты – что?.. – у Тюнвиля пропал дар речи после такого заявления.

– Я – всё, – огрызнулся Рихард, барабаня пальцами по колену.

– Не пугай меня, – упрекнул брат. – Не хватало нам ещё безумного короля. А ты ведёшь себя так, что я всё чаще задумываюсь, что ты…

– Спятил, – закончил его фразу Рихард. – И меня это совсем не радует, можешь мне поверить.

– Так… – Тюнвиль сел на ковры прямо там, где стоял. – Может, объяснишь, что происходит?

Рихард мрачно промолчал, а потом так же мрачно усмехнулся. Поняв, что вменяемого ответа не дождётся, Тюнвиль осторожно спросил:

– Мне послышалось, ты сказал, что поцеловал принца?..

– Угу, – отозвался Рихард.

– Зачем? – оторопело спросил его брат, теряя обычную невозмутимость.

– Захотелось, – последовало в ответ.

– Что значит – захотелось?! – Тюнвиль начал заметно злиться. – Тут народу было – полный шатёр! Ты понимаешь, что теперь будут говорить про него? И про тебя!

– Да не переживай, – отмахнулся Рихард, нервно дёргая углом рта. – Я всё равно промахнулся.

– Промахнулся?..

– Чертёнок вертлявый, как болотная змея, – рыкнул король и пнул блюдо, валявшееся рядом. – Я поцеловал его в шею, хотя метился в губы.

Если бы сейчас в шатёр ударила небесная молния, Тюнвиль был бы потрясён меньше. Он смотрел на брата, пытаясь сообразить, как ответить на такое признание, а потом с облегчением выдохнул:

– Ты пьян! Всё понятно, ты просто напился. Надо меньше пить, чтобы ум за разум не заходил. Это вино и в самом деле слишком крепкое. Ты хлебнул лишнего, вот тебя и понесло. Мальчишка похож на девицу, вот тебе и показалось с пьяных глаз…

– Не показалось, – развеял его радость Рихард. – Я сразу, как его увидел, подумал – если сестра на него похожа, то всё – это судьба. И как сглазил.

– Ты свихнулся, – сказал Тюнвиль. – Или напился. Или то и другое вместе.

– Думаешь, меня это радует? – огрызнулся король. – Не много радости, когда стоит на языкастого сопляка!

– Ах ты ж… – Тюнвиль начал и не договорил, вытерев мгновенно вспотевший лоб.

– Сначала думал – это из-за злости, что он меня бесит, – продолжал Рихард сквозь зубы. – А потом… понял, что не от злости. Когда мы подрались из-за принцессы, и я на него упал… Но тогда решил – это так, от ярости. Потому что взбесил. Но он горячий, как печка, Тюн… И бешеный… И там, на рыбалке, сначала я его за руку взял, а потом губами… Я даже ту голую девчонку из моря так не хотел. И здесь, сегодня… словно мозги вышибло.

– Ни слова больше! – предостерёг его Тюнвиль и убеждённо добавил: – Это… это новое проклятие небес. Или какие-то древние чары. Да, чары! Да ты сам говорил, что-то не так с этим городом. Нам надо уехать. Точно, Рихард. Надо уехать. И всё снова станет на свои места.

– Уехать? – рявкнул Рихард, сверкнув глазами. – Теперь я точно никуда не уеду! Сестра этого гадёныша будет моей. И когда она попадётся мне в руки, я её наизнанку выверну. В отместку за то, что её братец такая смазливая дрянь!

Вслед за этим последовала долгая и тяжёлая пауза, а потом Тюнвиль покачал головой:

– Впервые слышу от тебя такое, – сказал он.

– А со мной впервые такое! – заорал Рихард, уже не сдерживаясь, но потом опомнился и заговорил тише. – Никуда мы не поедем, Тюн. Я получу эту принцессу. Потому что иначе я или прибью этого принца Альбиокко или… – он замолчал, взял кувшин с вином и осушил его в три глотка.

– Чары, не иначе… – прошептал Тюнвиль, и громко добавил: – Я напишу Тевишу.

– Только попробуй, – Рихард встряхнул лохматой головой и ткнул в него указательным пальцем. – Только расскажи кому-нибудь об этом, Тюн. Я тебя твоим же собственным хвостом задушу.

– Не волнуйся, – досадливо бросил он. – Разве я когда-то выдавал тебя? Только всегда говорил – не таскайся по девкам, поизносишься. А тут ещё хлеще получилось…

– Заткнись, – посоветовал ему Рихард и удручённо подпёр голову.

– Сам заткнись, – не остался в долгу Тюнвиль. – Пойдём, отведу тебя спать.

– Ещё вина дай, – буркнул король.

– Хватит тебе уже вина, – герцог помог ему встать и повёл из шатра, подпирая плечом. – Сегодня лучше переночуй у меня, во дворец не возвращайся.

– Угу, – буркнул Рихард.

Тюнвиль не позвал никого из слуг, и сам уложил брата в постель в своём шатре. Уложил в штанах и рубашке, побоявшись раздевать, чтобы Рихард не отчудил ещё чего-нибудь, а потом сидел рядом, пока брат не прекратил тяжело вздыхать и не уснул.

Только тогда Тюнвиль бесшумно достал из дорожного сундука письменные приборы, растворил чернила, заточил перья и написал письмо на лёгком папирусе. Подождал, когда чернила высохнут, скрутил листок в тугую трубочку, завязал и запечатал, а потом вышел из шатра, задумчиво потирая подбородок.

Письмо было передано писарю со строжайшим указанием сейчас же отправить голубя с посланием в столицу. Затем Тюнвиль подозвал начальника личной королевской охраны и велел никому не беспокоить короля, а сам отправился к морю. Нужно было успокоиться и собраться с мыслями, чтобы понять, что делать дальше.

Скрывшись в апельсиновой роще, Тюнвиль сбросил одежду, обернулся драконом, никем не замеченный в темноте пролетел над королевским дворцом, забрался подальше от берега, и рухнул в объятия морских волн, сразу уйдя глубоко вниз.

Он долго нырял и плавал, наслаждаясь драконьим единением со стихией, а потом поплыл к берегу, продолжая размышлять о Рихарде и беде, которая свалилась на него в этом проклятом Солерно, и тут заметил одинокую фигуру, уныло бредущую вдоль