течение… Нет таких пловцов… – и она замолчала, сообразив, что дракон появился именно из моря.

– И всё же провожу, – Тюнвиль пошёл рядом с ней. – Значит, мне и мечтать не стоит, чтобы разбить вашу любовь к принцу?

– А вы хотите её разбить? – усмехнулась она.

– Признаюсь, я никогда не встречал такой верной и бесстрашной в своей верности женщины, как вы, – тут он сказал чистую правду, но заметил на губах принцессы уже знакомую улыбку. – Опять не верите? Мне придётся убеждать вас, что вы – отважная, как сто гвардейцев, прошедших войну?

– Я знаю, какая я, не надо мне льстить, ваша светлость…

– Называйте меня просто по имени, – предложил он. – А можете – Тюн. Так зовёт меня брат.

– Вряд ли я на такое осмелюсь, – сказала она уклончиво.

– Как вы встретились с мужем? – продолжал расспросы Тюнвиль. – Мне говорили, это была какая-то невероятная встреча… Возможно, если я узнаю о нём побольше, то он мне даже понравится.

– А он вам не нравится? – она изумлённо вскинула брови и опять рассмеялась.

Этот смех в ночи, на морском берегу, отозвался в Тюнвеле странной дрожью. Причём, дрожало не тело – задрожало что-то внутри, в груди. Там, где у всякого живого существа полагалось быть сердцу. Опасное чувство. Он подумал о древних чарах Солерно. Может ли такое быть? Рихарду тоже поначалу здесь просто не по себе…

– Принц ведёт себя слишком неуважительно по отношению к моему брату и своему королю, – Тюнвиль старался держаться от принцессы на расстоянии, но девичье тепло так манило, так притягивало, что он невольно подбирался к ней поближе.

Если бы ещё прикоснуться хотя бы плечом к плечу…

– Вы приехали за его сокровищем, – ответила Хильдерика, не замечая его переживаний. – Ему это тоже… не нравится. Ему многое не нравится, моему мужу. Но если он что-то полюбит, то полюбит навсегда.

– Как полюбил вас? С первого взгляда, наверное?

Она смущённо покачала головой, и Тюнвиль осторожно взял её за руку, сжав ладонь. Принцесса испуганно встрепенулась, но дракон удержал её – мягко, но непреклонно.

– Не с первого взгляда? – засомневался он. – Не верю. Разве вас можно не полюбить, едва увидев?

– Так и было, – она робко пошевелила пальцами, давая понять, что хочет свободы.

Тюнвиль отпустил её руку – медленно, скользнув ладонью по ладони. Это прикосновение обожгло, будто он прикоснулся к самому солнцу. Но ожог был безболезненным. От него лишь вскипала кровь, и драконья сущность заявляла о себе всё сильнее, требуя обладать, схватить, унести…

– Я впервые увидела принца во дворце моего отца, – Хильдерика отступила немного в сторону и даже спрятала руки под мышки. – Отец устроил праздник в мою честь… Вы знаете, что я рождена вне закона, от королевской конкубины, но отец признал меня… Тогда приехало много рыцарей, князей, высоких вельмож… У меня три брата, и все они меня любили и баловали… Они все – очень хорошие воины, и прекрасные наездники… Но когда появился принц Альбиокко… – голос её дрогнул, и Тюнвиль ощутил самые великолепные муки ревности, потому что рассказывая о событиях более чем семилетней давности принцесса выглядела такой мечтательной и… счастливой.

– И когда принц появился?.. – осторожно подсказал он.

– Я сразу его заметила, – продолжала она, глядя теперь гуда-то в море. – Его невозможно было не заметить. Он такой красивый, и сиял, как солнце.

– Был весь в золоте? – уточнил Тюнвиль.

– Нет! – со смехом ответила принцесса. – Он был в чёрном. В трауре по умершей матери. Но его лицо, осанка… он выделялся среди всех. Отец устроил состязания... Скачки на лошадях, стрельбу из лука... И принц победил. Все девушки были влюблены в него. Про него говорили – красивый, как девица, сильный, как… – тут она осеклась и замолчала.

– Продолжайте, – вкрадчиво подсказал Тюнвиль. – Хотели сказать – сильный как дракон?

Она промолчала, и Тюнвиль снова осторожно взял её за руку, поглаживая тонкие пальцы, которые будто отдыхали в его ладони.

– Не бойтесь, – продолжал он, наклоняясь к девушке всё ближе, – вы не оскорбите драконов этим сравнением. Теперь я вижу, что ваш муж, и правда, необыкновенный человек. Прошу прощения, что сомневался в нём.

– Да, – сразу же оживилась принцесса, посмотрев на него с благодарностью. – К сожалению, многие не понимают его высочество… И не понимая – осуждают… Но никто не знает его лучше меня, а я вижу, какой он на самом деле.

– И какой же? – намурлыкивал Тюнвиль уже почти ей на ушко.

– Он – прирождённый правитель, – сказала девушка убеждённо. – О таких людях потом слагают легенды. Но при жизни их мало кто понимает, и они часто одиноки.

– Но принцу повезло, – заметил Тюнвиль, – у него есть вы. Он не одинок. И он так нежно к вам относится… доверяет…

– Мне пришлось заслужить его доверие, – простодушно призналась она. – Видите ли, вам, наверное, уже рассказали, что это я влюбилась в него первая. А он сначала и не смотрел в мою сторону. Он ни на кого не смотрел, он был занят только делами Солерно… А я… я была влюблена, как может быть влюблена юная поклонница рыцарских баллад и песен о любви. Я писала стихи, посылала ему письма со своими локонами, с засушенными цветами, с любовными признаниями…

Даже в лунном свете было видно, как загорелись глаза принцессы – каким-то необыкновенным огнём. И это было впервые, когда Тюнвилю хотелось смотреть в глаза человеческой женщины, потому что в их глубине ему вдруг показалось ночное небо – глубокое, бездонное, но яркое, потому что в нём сверкали тысячи звёзд.

– О, я наговорила много лишнего, – смутилась вдруг Хильдерика, и опустила ресницы, приглушив звёздный огонь в глазах.

– Нет, продолжайте, – они уже не шли вдоль берега, а стояли, и волна целовала им ноги, набегая раз за разом. Тюнвиль держал руку принцессы уже двумя руками, а она подалась к нему, доверчиво и взахлёб рассказывая свою историю любви… к другому мужчине.

Раньше Тюнвиль попросту бы перестал слушать, потом у что для него было оскорблением, когда женщина предпочитала другого (если тот, другой, не был родным старшим братом – королём Рихардом), но сейчас слушал внимательно,