Издалека они больше напоминали крики ночных птиц.

При всем соблазне заглянуть в тот грузовик я отчетливо сознавала, что Лютер мог поместить его как обманку, способную отвлечь наше внимание. Поэтому я фокусировалась в основном на деревьях, надгробиях и змеящейся через кладбище дороге.

На сотни метров в округе не было ни одного фонаря; не видно буквально ни зги.

Я поймала себя на том, что снова поглаживаю живот.

– Грузовая дверь открыта, – вслух заметил Макглэйд, когда до «Кенворта» оставалось метров пять. – И там сзади что-то есть. Что-то объемное, под простыней. Ага, вижу колеса. Пикап или минивэн.

– Фургон Лютера? – прошептала я Хербу.

– Проверим, – ответил он. – Всем оставаться здесь.

– А как ты планируешь туда взобраться, пузан? – спросил Макглэйд. – Тут где-то рядом есть лебедка?

– Ты меня подсадишь.

– Ага. И заработаю на этом грыжу? Спасибо. Может, лучше Фин полезет?

– Я нахожусь рядом с Джек, – отрезал Фин. – Макглэйд, а почему б тебе самому не попробовать?

– Потому что я не такой дурень, как наш толстяк. Лезть туда по своей воле значит иметь интеллект картошки…

– О боже, боже, на помощь! Помогите кто-нибудь! Боже мой, хоть кто-нибудь, помоги-и-те-е!!!

На секунду мы все оцепенели.

Крик доносился откуда-то из той машины, из-под чехла. Кто-то – непонятно даже, мужчина или женщина, – в невероятном мучении.

Херб рванулся вперед и, с разбегу подпрыгнув, с усилием, но проворно влез в грузовой отсек. Несмотря на свою полноту, в считаные секунды он с четверенек вскочил на ноги и устремился на помощь.

Я хотела крикнуть: «Осторожно!», но еще не успела открыть рта, как Херб пал на колени и боком завалился на дно кузова.

– Херб!

Задним числом ясно, что задумка удалась на сто процентов. В ловушки приманкой закладываются сыр или мясо, то, на что реагирует аппетит. Ну а в эту заложили то, на что реагирует доброе сердце.

От вида моего бывшего партнера и лучшего друга, простертого на полу грузовика, я получила импульс действия и, вырываясь из хватки Фина, на автомате кинулась к грузовику. Оказавшись там, несмотря на разбитые колени и треснувший на заднице шов, взялась выволакивать Херба наружу – занятие не из простых, учитывая то, что одной ладонью я прикрывала себе нос и рот, стараясь не вдыхать распыленный газ, который, по всей видимости, Херба и обездвижил. Фин и Гарри уже вскарабкивались следом с воплями, чтобы я немедленно оттуда вышла. Они хватали меня за руки, но я не давалась, по-прежнему цепляясь за своего партнера.

– О боже, боже, на помощь! Помогите кто-нибудь! Боже мой, хоть кто-нибудь, помоги-и-те-е!!! – вновь раздалось из-под чехла.

Слово в слово, нота в ноту, размер в размер.

Голос оказался в записи – проще говоря, фонограмма.

Осознание садануло изнутри жарким сполохом, от которого пробирала тошнота.

Таращась на Херба, безучастно лежащего на полу, я поняла, что затащила всех в засаду. И что отсюда надо выметаться к чертям собачьим.

В ту секунду, как я тянула Херба за руку, сзади металлически грохнула, захлопываясь, дверная створка отсека. За ней хлопнула вторая; я успела заметить, что снаружи это с улыбкой делает смотритель Уилли.

– Простите, – сквозь дымку слез сказала я Фину и Гарри. – Простите, простите меня.

Но они уже валились с ног, как, собственно, и я.

Прижимаясь щекой к металлическим планкам пола, я словно сквозь туман расслышала в микрофоне Херба напряженный голос:

– Детектив Бенедикт, никакого грузовика на территории у нас нет. Повторяю, грузовика на территории у нас нет. Как слышите, прием?

Глаза слипались сами собой. Меня окутывал волокнисто-туманный сон, противиться которому не было сил. Прежде чем газ затмил сознание окончательно, я еще секунду пропускала через себя жуткую, но уже размытую сонным дурманом мысль:

– Детектив Бенедикт!

«Где же…

– Как слышите? Прием!

…я…

– Детектив Бенедикт!

…проснусь?»

Лютер запирает двери грузовика, давая сонному газу возыметь действие.

Пока суд да дело, он освобождается от латексного носа, затем снимает с коренного зуба сверкающий колпачок фиксы и кладет все это в карман. После этого спиртовым тампоном он удаляет с лица грим и снимает парик.

Наконец, снимает и скидывает наземь примотанную к поясу подушку.

«Спасибо за помощь, старина Уилли».

Вот Лютер надевает противогаз, размеренно считает до шестидесяти и открывает двери грузового отсека.

Все четверо вповалку спят; сон продлится еще несколько часов.

Приладив к «Кенворту» скаты автопандуса, Лютер взбирается в грузовой отсек. Действовать надо быстро.

За пять минут он поочередно перетаскивает спящих в минивэн. Дело не такое уж простое; особенные хлопоты доставляет толстяк. Лютер уже думает, не оставить ли его здесь, но нет, надо забрать всех.

«Надо же, вся четверка в сборе, – с улыбкой думает он. – Вот это удача так удача».

Кроме того, этот Херб на дружеской ноге не только с Джек; он, Лютер, тоже питает к нему определенную слабость.

Когда все уже в салоне, Лютер разбрызгивает вокруг из одного ведерка кровь (от настоящего смотрителя), а из другого размоченные в воде мюсли (от производителя).

После этого он аккуратно скатывает из грузовика минивэн по сходням и едет к ближайшему выходу с территории кладбища – тому, что на западном направлении.

Выход, естественно, оцеплен полицией, однако противогаз Лютера и новые трафаретные наклейки на дверцах (теперь эмблемы Центра контроля заболеваний) придают ему неоспоримой солидности. Но копы машину все равно останавливают.

– Сзади не открывать! – орет им Лютер через неопущенное стекло. – Люизит! Газ!

– Это что, ребята из спецназа? – растерянно спрашивает коп с детским личиком.

– Гражданские на территории, при смерти!

Коп и его напарник светят фонариками на бесчувственных пассажиров. Кровь и искусственная рвота выглядят как сцена с театра боевых действий.

– Давайте быстрей, мне их живыми домчать надо! – вопит Лютер.

Коп, только вчера, похоже, достигший половой зрелости, говорит что-то в рацию, а затем машет рукой: проезжай.

Шикарно.

На магистраль Лютер выруливает с чувством колоссального удовлетворения.

Ну вот, еще чуть-чуть, и можно будет наконец приступить к главной забаве.