попыталась вырваться, но слабые руки и ноги плохо слушались. Ирвин держал крепко и почти волок меня к ближайшей смотровой. Внимания на нас никто не обращал, одна Элиза понятливо кивнула и пообещала принести инструменты.

— Не дури. Я все-таки врач, возможно, смогу тебе помочь.

— Другого хочу! — тихо пискнула я, когда оказалась на кушетке, в крохотной комнате наедине с Ирвином.

— Мужа себе выбирать будешь, а врач лечит, какой свободен, — вернул он мне мои же слова.

Ответ слушать не стал, посветил мне чем-то в глаз, затем заставил открыть рот, взглянул на горло и почему-то постучал по зубам.

— Меняла? — спросил он.

— Заново вырастила. Упала неудачно, когда была помладше.

— С пеленального стола? Где такая юная госпожа могла лишиться зуба?

Я не стала комментировать и рассказывать, как однажды грохнулась с крыши в Гимзоре. Убегала от парней из местной банды, поскользнулась и полетела вниз. Приземлилась более или менее удачно, только сломала руку и выбила зуб. Вырастила его уже в Дагре, сестра с зятем сделали подарок к дню рождения.

Ирвин бы все равно не понял и не поверил, поэтому и хотела другого доктора. К тому же спорить с открытым ртом неудобно, и чем больше мы общаемся, тем больше у Ирвина шансов меня узнать. Придется ему жить без моих захватывающих историй.

Удостоверившись, что с горлом у меня все в порядке, он взял мое запястье и считал пульс. При этом, почему-то, старался не смотреть мне в глаза.

— Можешь не дергаться, я не в обиде, что бросил тогда посреди улицы и не повел в чайную, — улыбнулась я.

— Об этом и не думал.

— Зря. Я бы тебя научила выбирать правильный чай.

— Как будто ты мой пробовала. И давай раздевайся.

— Быстрый какой! А на свидание? Угостить чем-то? Познакомиться поближе?

Ирвин изогнул брови и выразительно постучал деревянной трубкой по руке. Я видела такие у лекарей, но саму как-то не обследовали. Да и что внутри слушать можно? Вопрос я озвучила, на что Ирвин показательно закатил глаза.

— Такая ярая революционерка и не знаешь элементарных вещей, вроде строения своего тела?

— Знаю… — я уже собралась поделиться с ним бездной информации об уязвимых точках. Куда нужно бить, чтобы обездвижить, лишить сознания или заставить взвыть от боли. Потом подумала, что юной Габриэлле такие речи не подходят и сменила тему: — много о мужском организме.

И в довершении подмигнула аптекарю, на что он невозмутимо расстегнул пуговицы на моей рубашке и приложил один конец трубки к груди. Мне было неловко раздеваться перед ним, но и отбрыкиваться после случившегося в банях — странно. К тому же Ирвин не приставал и не лапал меня, а действовал точно также, как при осмотре других пациентов.

Даже обидно, что ли.

— Незамужнюю девушку в людном месте лишают одежды, — продолжала бухтеть я, пока стягивала с себя блузку, — какое же здесь равноправие?

— Не болтай две минуты, борец!

Он наклонился и вначале слушал, как стучит мое сердце, затем дыхание. В конце обстучал мне всю спину и правое подреберье и только тогда попросил одеться. Все также без эмоций и лишних движений.

— С тобой все в порядке, надо бы обследоваться у мага, вдруг проблемы по их части, — закончил он.

— Невыполненное магическое обязательство, — призналась я. — Не могу его исполнить, от этого иногда накрывают приступы.

— Могла бы и раньше сказать.

— Ты так резко меня раздевать начал, не успела и словечко вставить. Вы, мужчины, такие слабые и ранимые, не тот взгляд или движение, уже осечка.

— Чай, свидание, равноправие, — загибал он пальцы, при этом оставался таким же невозмутимым. — Любое из них можно было опустить и вставить рассказ о своем магическом обязательстве.

А я-то поверила болтовне Лестера, что нравлюсь Ирвину. Слушала это, мысленно краснела и смущалась. На деле аптекарь сидит сычом напротив меня и сверлит взглядом. Мог хотя бы улыбнуться или возмутиться словам об осечке. Со слов сестер, обидная шутка.

Потом Ирв все же склонился над своим саквояжем, вытащил оттуда флакон с зельем и протянул мне.

— Пей дважды в день, станет легче. Но с долгом лучше рассчитаться, иначе умрешь, — также строго ответил он. — И в следующий раз крепко подумай, стоит ли взваливать на себя такое.

— Выбора не было, — буркнула я, закончила с блузкой и слезла со стола.

Почему-то его равнодушие ранило меня, а от мыслей об артефакте становилось хуже. Рей прав, я топчусь на месте, ношу чужую маску и постепенно разрушаю свою жизнь ради того, кому я настоящая совсем не нужна.

Ирвин внезапно поймал меня за руку и заглянул в глаза.

— Расскажи, вдруг смогу помочь.

Сможет, конечно, но захочет ли? Я тоже смотрела на него и вдруг решилась.

— Я знала твоего деда.

После этих слов Ирв побледнел и отпустил меня.

— Недолго. Он несколько раз заходил к моему командиру, я присутствовала при встречах. Скажу честно, считала его на редкость вредным стариканом, мечтала, когда уберется из Дагры. А потом так вышло, что Дунк умер у меня на руках. Отбил нас с принцессой от дикоземельных тварей, но с ранами не справился. Успел только попросить меня забрать снежного барса и принести тебе. Сказал, что ты поймешь. Зато не упомянул про нелюбовь внучка к женщинам.

— Магического зверя в ладони не перенесешь, подходящие артефакты древних магов встречаются слишком редко. Не все гладко в твоей истории.

— В Дагре была девушка, которая насобирала себе целый зверинец как раз таким кинжалом. Дунк взял с нее обещание забрать барса и передать тебе. Я случайно туда влезла, нужно было срочно спасать ситуацию.

— Красавица, — он недобро сощурился и пошел на меня, — ты завралась. Я знал своего деда, попади к нему на смертном одре такая вещь, спас бы своего грифа, чтобы помочь будущему королевскому магу, а не бесполезного барса. Мы с ним не так хорошо ладили, зато Ривертонги были для деда всем.

— Придурок! — рявкнула я и отшатнулась. — Знал он! Да ты вообще никого кроме себя не замечаешь! Я видела смерть Дунка, он говорил только о тебе, хотел так прощения попросить.

— Давай тогда артефакт!

Ирвин внезапно остановился и подпер дверь спиной. Сейчас он выглядел непривычно злым и опасным, даже не по себе стало.

—