как и Терри во время своего путешествия по Индии. «Я не смог попросить его не делать этого, – сказал он мне. – От света трудно отказаться».

* * *

Утром 22 августа Шетлер набил рюкзак рисом и овсянкой, орехами и изюмом, чаем, сахаром и мукой для приготовления чапати[50] – очень мало для человека, который надеется продержаться почти месяц в походе по Гималаям. Рават сказал, что «ему не нужна еда», – написал Шетлер. У него не было ни палатки, ни печки, только тонкий спальный мешок, металлическая кружка и мачете. Он упаковал большую шерстяную шаль коричневого цвета, которую можно было обернуть вокруг плеч или использовать как одеяло, и одежду в рюкзак: походные штаны цвета хаки, белую рубашку с длинными рукавами в тибетском стиле, застегивающуюся сбоку, и легкую черную пуховую куртку. Еще он взял зубную нить, не столько для гигиены полости рта, сколько для применения в различных условиях: веревка или нитка, прищепка или импровизированный шнурок, леска или силки. В том, что он собрал, ощущалась уверенность, как и в том, что он оставил. И все же что-то давило на него. «У него было ощущение, что что-то должно произойти, дурное предчувствие или что-то в этом роде», – вспоминает Кристофер-Ли Хамфриз, который провожал Шетлера в хостел Om Shanti. Перед уходом Шетлер пошутил: «Если я умру, напиши про меня что-нибудь хорошее в «Фейсбуке».

Хамфрис бросил на него взгляд. «Не говори так, – сказал он ему. – Возвращайся целым и невредимым».

Шетлер всей душой стремился в это путешествие к озеру Манталай, но беспокоился, что тело будет мешать ему. «В последнее время мне было холодно, сыро и часто хотелось есть, и я уже чувствую себя немного истощенным и слабым. Думаю, что будет непросто на всех уровнях, поэтому я нервничаю», – написал он в заключение последнего поста, который загрузил в свой блог. Шетлер отметил, что местность вокруг озера Манталай была полностью «необитаемой» и что тропа «печально известна, и сейчас сезон оползней». Он выразил сомнение, что передача каких-либо «древних вероучений» не будет сопряжена с трудностями, поскольку они с Раватом говорят на разных языках.

«Но насколько я понимаю, – продолжил Шетлер, – он хочет наставить меня на пути Садху, Шивы – Первого Йогина. Он следует строгому духовному распорядку, о котором я ничего не знаю, и мне очень любопытно. Говорят, что эти баба обладают магической силой, которую они получают в результате десятилетий практики древней йоги. Но. Я и правда не знаю, чего ожидать. Я никогда не занимался йогой, а у него экстремальный стиль из-за гротескных опухолей на суставах. Но я хочу увидеть мир его глазами, которым, по сути, пять тысяч лет, он прошел древний духовный путь. Я вложу в это все свое сердце, посмотрим, что получится.

Спина у меня в плохом состоянии (сломал в 19 лет), и даже при ежедневном купании в горячих источниках эта пещерная/горная жизнь в последнее время приводит меня в состояние постоянного дискомфорта. Я, к сожалению, не отличаюсь гибкостью и даже не могу спокойно посидеть несколько минут без боли.

Может быть, Жизнь Баба пойдет мне на пользу. Должен вернуться где-то в середине сентября. Если к тому времени меня еще не будет, не ищите меня».

Часть 3

Путь

В ЭТОМ ПАЛОМНИЧЕСТВЕ НЕТ МЕСТА ОСТАНОВКАМ. ЭТО НЕПРЕРЫВНОЕ ПУТЕШЕСТВИЕ, СКВОЗЬ ДЕНЬ И НОЧЬ, СКВОЗЬ ДОЛИНУ И ПУСТЫНЮ, СКВОЗЬ СЛЕЗЫ И УЛЫБКИ, СКВОЗЬ СМЕРТЬ И РОЖДЕНИЕ, СКВОЗЬ ГРОБНИЦУ И УТРОБУ. КОГДА ПУТЬ ЗАКАНЧИВАЕТСЯ И ЦЕЛЬ ДОСТИГНУТА, ПАЛОМНИК ОБНАРУЖИВАЕТ, ЧТО ОН ПРОДЕЛАЛ ПУТЬ ОТ САМОГО СЕБЯ К САМОМУ СЕБЕ.

Шри Сатья Саи Баба, индийский гуру

ПОСЛЕДНЮЮ ЧАСТЬ ЖИЗНЕННОГО ПУТИ НУЖНО ПРОЙТИ ПО ОДНОМУ.

Шри Рамакришна, индийский мистик XIX века

Глава 11

Поиск

Шетлер знал эту тропу. Все началось в кедрово-ореховом лесу, где серые обезьяны-лангуры[51] прыгали с дерева на дерево. Она продолжалась, постепенно пересекая шаткие деревянные мосты, перекинутые через горные ручьи. В течение получаса после того, как он покинул Калгу, у него пропала мобильная связь. Он больше не видел ни комментариев, ни уведомлений, ни лайков, ни слов восхищения. Он пошел дальше, мимо редких точек вдоль тропы, где под брезентом, натянутым между деревьями, продавались напитки в бутылках, чай и лапша быстрого приготовления. Тропа шла по ступеням, вырубленным прямо в камне, пока, наконец, после очередного рывка Шетлер не вышел на луг и к лагерю Кхеерганга.

Рават ждал его в своей каменной хижине рядом с горячими источниками.

Вместе двое мужчин направились к началу тропы, ведущей в более высокую долину, рядом с пещерой из валунов, которую часто занимал другой садху. Она была отмечена трезубцем Шивы, нарисованным красной краской на скале. Летние цикады в лесу стрекотали оглушительно, но именно рев реки Парвати служил постоянным звуком, напоминающим о месте назначения. Иногда из просвета между деревьями открывался вид на реку, где в уединении росли ярко-зеленые плантации конопли. Близилось время сбора урожая, и вскоре садоводы должны были отправиться в поход по горным тропам, а затем скрыться в кустах высотой в два метра, чтобы несколько дней растирать черный чарас между ладонями.

«СТЫД – САМАЯ СИЛЬНАЯ

ЧЕЛОВЕЧЕСКАЯ ЭМОЦИЯ,

КОТОРУЮ МОЖНО ИСПЫТЫВАТЬ».

ЭТО ЗАМЕЧАНИЕ БЫЛО

ПОТРЯСАЮЩЕ СЛЫШАТЬ.

ОНА СЧИТАЕТ, ЧТО ВО МНОГОМ

ЕГО ПОИСКИ БЫЛИ НАПРАВЛЕНЫ

НА ТО, ЧТОБЫ ПОПЫТАТЬСЯ НАЙТИ

СПОСОБ ИЗБАВИТЬСЯ ОТ ЭТОГО

СТЫДА, ПОПЫТАТЬСЯ ИСПРАВИТЬ

ЭТИ ОШИБКИ.

Шетлер и Рават пересекали деревянные мосты через ледниковые ручьи и через леса, заросшие пурпурным чертополохом высотой по плечо и ползучей земляникой, воздух был пропитан ароматом полевых цветов и лекарственных растений. Они вышли на луг напротив янтарного утеса, над которым парили гималайские кондоры, ловя восходящие потоки воздуха в долине и оставляя на земле крылатые тени.

Они поднялись через тисовый и сосновый лес к Тунда Бхудж, альпийскому лугу, где одинокий садху уже много лет живет сам по себе. В своем каменном доме на хребте, единственном постоянном жилище в высокой долине, он заваривает лапшу быстрого приготовления и кипятит чай для путешественников, паломников и пастухов, ищущих передышки. Он служит своего рода привратником в верховья долины Парвати, и каждый, кто проходит мимо, останавливается, чтобы подкрепиться, посплетничать или просто с любопытством осмотреть дом. С одной стороны главной комнаты находится кухня под открытым небом с очагом, боковая стена которого обуглилась до черноты от сажи. С другой стороны находится искусно выполненное святилище Шивы с золотыми статуями и каменными лингамами.