– Ле-ев? – летит недоуменно мне вслед.

Забыл в салоне Марину…

– Ч-черт! – оглядываюсь, обреченно смотрю на изумленное женское лицо, которое высунулось из открытого окна.

– Надо было все стекла поднять, пап, и заблокировать, – ехидно говорит сын, получает злобный взгляд от неудавшейся мачехи и показывает ей язык.

– Так, хватит, – не выдерживаю.

Пикаю брелоком и небрежным жестом приглашаю Марину выйти. Она медлит, ждет, пока я галантно распахну перед ней дверь, подам ладонь… Но у меня нет настроения на банальные любезности. Не боясь показаться говнюком, я поднимаю руку и демонстративно заношу палец над кнопкой сигнализации. Прием срабатывает.

Марина пулей вылетает из мазерати, неприлично громко хлопнув дверью. Морщусь. Не столько от грохота, сколько от звука ее голоса:

– Когда?

– Что когда? – разворачиваюсь и направляюсь к крыльцу здания.

Ни на секунду не отпускаю сынишку, иначе натворит бед. За ним не заржавеет. Я вообще хотел Ромку после школы к бабуле закинуть, но он категорически отказался. Подслушал, куда я с Мариной еду, и попросился с нами, мотивируя свой выбор тем, что дико по мне соскучился. В глубине души я почуял подвох, но здравый смысл уснул или вовсе сдох, сраженный усталостью.

У меня был тяжелый ночной перелет. Мой рейс отменили, пришлось ждать следующий прямо в аэропорту. Я мчался домой, как угорелый, потому что пообещал сыну подбросить его с утра в школу. Чудом успел! Днем времени на отдых не было – я провисел на телефоне, обговаривая с Алессандро и Пабло нюансы подписанного договора и детали его воплощения в жизнь.

И сейчас я в состоянии переваренного холодца, недавно поставленного в холодильник. Не оформился, не застыл как следует, а размазался по тарелке и трясусь при каждом хлопке дверцы.

В общем, чувствую себя отвратительно. Примерно так же, как в день кастинга. С корабля на бал.

С другой стороны…

Придурковатая улыбка расплывается по лицу, когда я думаю о Рапунцель. Надеюсь увидеть ее сегодня. Главное, чтобы все не закончилось так же печально, как в нашу первую встречу. Ситуация словно повторяется.

– Ты что, забыл, о чем мы говорили, Лев? – Марина безжалостно пилит мои барабанные перепонки тупым ножом.

– Кхм? – выигрываю время. Пропускаю ее в холл. Переглядываюсь с Ромкой, а он пожимает плечами и шепчет: "Я тоже не слушал".

– Ну, Ле-ев, – мурлычет она, намереваясь потереться об меня, как кошка. Хорошо, хоть не пометить. Но на всякий случай отшатываюсь. – Ты пообещал, что все-таки устроишь меня моделью к Валевскому.

Точно! Обещал. В качестве прощального подарка. Ведь потом я намерен разорвать помолвку и…

– Да, как раз сейчас и поговорю с ним, – задумчиво бубню, заметив в глубине коридора знакомую фигурку в тряпках.

В груди теплеет. И мое взлетевшее настроение не омрачает даже липкий поцелуй в щеку, словно меня ворона стукнула перемотанным клейкой лентой клювом. Игнорирую довольную Марину, которая почему-то вдруг отвлекается на кастинг-менеджера. А мне плевать.

Все мое внимание целиком забирает Алена. С улыбкой наблюдаю, как она выскакивает из своего кабинета и, подобрав дурацкую юбку, мчится в сторону двери Валевского. Видит ее и Ромка. Дергает меня за руку и заговорщически подмигивает, но я отрицательно качаю головой. Не время. Не сегодня. Надо сначала разобраться с Мариной. Сдать ее Валевскому, а потом… Вечером, наедине, в спокойной обстановке – мягко намекнуть, что между нами все кончено.

Свадьбы не будет. Точно не с ней. А платье я уже нашел, на кого примерить.

– Черт, главное забыл, – цокаю недовольно.

То, ради чего приехал сюда!

– Если ты опять про Марину, то она вон… С мужиком каким-то, – охотно сдает ее сын.

Тычет пальчиком, обращая мое внимание на «изменщицу», но мне глубоко фиолетово. Я собирался оправиться к Валевскому один, решить все дела без свидетелей, но она сама прицепилась, как только узнала, куда я еду.

– Ром, надо к машине вернуться, – объясняю сыну. – Я ткань для платья в салоне оставил. Из Италии вез, надо Аленке передать.

– Для свадебного? Чтобы она дошила? – уточняет Ромка, и я машинально киваю. – Иди, я тут тебя подожду, – выдергивает руку и садится на диванчик для посетителей. Примерно складывает ладошки на коленях.

– Уверен? – с подозрением кошусь на него.

– Абсолютно. За мной твоя Марина присмотрит, – язвительно кривляется. – Ма-амочка, – зовет ее, пугая не на шутку. Нас обоих. Ну нахрен!

Сомнения грызут мою душу. Надо бы прислушаться к шестому чувству, но я отмахиваюсь. Что может случиться за пять минут?

Спускаюсь к машине, нахожу пакет с тканью, усмехаюсь в предвкушении. Аленке она должна понравиться.

Трачу время на очередной звонок от надоедливого Ваччи, но пропустить его не могу. Это мое будущее. И благосостояние моей семьи.

Пять минут превращаются во все двадцать. И когда я возвращаюсь в Дом моды, то не нахожу Ромку там, где его оставил. Нет поблизости и Марины.

Зато из кабинета Аленки доносятся возмущенные вскрики. Что происходит?

– Медленно опусти ножницы на пол и подними руки, чтобы я их видела, – голос разъяренной принцессы звучит четко и строго. Но даже эти суровые нотки – музыка для моих ушей.

Мать вашу, как же я соскучился! По моей Медузе Горгоне с пучком вместо змей.

– Ты говоришь, как в полицейском детективе, – в ответ летит детское ехидство, а следом раздается топот ног. – А мои права зачитаешь? Хранить молчание, например, нанять адвоката. О, точно, требую адвоката!

Что-то с грохотом падает, заглушая гневное шипение Алены. Слышатся шорохи, а потом все-таки пробиваются отдельные фразы:

– Ромка, убью без суда и следствия. Отойди от манекена! – повышает тон. Четко слышу в нем панику. – Если ты еще и это платье тронешь, клянусь, я всыплю тебе ремня.

С каждой следующей репликой образ бойкой Алены все ярче вырисовывается в голове. Будоражит мозг, сердце и остальные части тела. Хочется ногой открыть дверь, ворваться в кабинет, взвалить Рапунцель на плечо. И увезти домой. Но это чревато последствиями, весьма болезненными и опасными для моего мужского достоинства. Поэтому остываю. С ней действовать нужно аккуратнее.

Укладываю ладонь на ручку двери. Тут же отдергиваю. Подумав, решаю сначала постучать. Но кулак зависает над деревянной поверхностью.

Стоп! В голове будто срабатывает будильник. И шестеренки начинают крутиться в обратном направлении.

Какое платье? Почему порезано? И откуда там Ромка?

– У тебя нет ремня, – язвит мой упрямый сынишка. Доводит до грани и без того бешеную дикарку.

– Одолжу у твоего папы. Думаю, он охотно согласится. Особенно, когда узнает, что ты порезал свадебные наряды! – ехидно угрожает ему Алена, а я крепче сжимаю сверток с тканью.

Какое платье испортил мой пацан? То самое? Плохо