Одну из встреч с советским послом американский министр юстиции – генеральный прокурор начал со следующего: «Господин посол, позвольте мне быть с вами совершенно откровенным. Я знаю своего брата, которому волей американцев доверено сейчас кресло в Белом доме. И я знаю американские традиции, нормы и правила. Поэтому хочу заявить вам со всей откровенностью: мой брат-президент не хочет войны между нами. Это самое худшее, что только можно представить. Для любого американского президента – и Джона, разумеется, в том числе – война была бы кошмаром. Но еще большим кошмаром для него явилась бы война на американской территории, война, в которой гибли бы мирные американские граждане. Поэтому должен заявить вам со всей определенностью: президент никогда и ни за что не потерпит на территории Кубы ракеты с ядерными боеголовками, нацеленными на Америку. Никогда и ни за что! И если премьер Хрущев не примет решения о том, что эти ракеты следует оттуда вывести, президент, как бы ему этого ни хотелось, примет решение об их физическом уничтожении. Это обсуждению не подлежит. Ни один американский руководитель, и мой брат в том числе, не потерпит ядерных ракет враждебной державы на расстоянии ста миль от Америки. Никогда и ни за что!»

– Но если мы представим себе, – осторожно сказал Добрынин, – что Советский Союз не выведет с Кубы ракеты средней и промежуточной дальности – тогда это значит – война?

– Да, война.

– Но вы ведь говорили, что для мистера президента это станет наихудшим кошмаром.

– Да – потому что будут гибнуть люди, в том числе американские военнослужащие. Но это будет война не на нашей территории.

– Однако война, которую Америка развяжет в отношении Кубы – и наших военных, находящихся на Кубе, – неминуемо приведет к тому, что начнутся боевые действия между советскими войсками и войсками США и НАТО по всему фронту. И на Кубе, и в Европе.

– Да! И в то же время – пусть это звучит цинично – это будет не наша война. Она будет идти где-то там, далеко. Там расположены ваши основные ракеты и ядерные бомбы. И гибнуть ТАМ будут русские, немцы, англичане, французы, поляки – в том числе, да, увы, мирные граждане. А американцы пострадают в меньшей степени.

– Термоядерная война непременно затронет и ваш континент.

– Буду откровенен. До того, как вы развернете ракеты на Кубе – а вы их пока НЕ развернули, только доставили туда, – масштабы ваших ударов по Америке будут весьма ограниченны. Поэтому, повторюсь еще раз – мириться с ракетами на так называемом Острове свободы мы не будем, даже если на кону стоит война. И счет идет на часы. Наш президент не даст вам их там развернуть. Если не выведете – он начнет вторжение на Кубу. И это значит – война.

Добрынин, конечно, не знал, что не далее как сегодня его собеседник вместе с братом-президентом Джоном Кеннеди, а также министром обороны и ситуативной группой анализировали, какие возможности имеются у Советов, чтобы достичь со своими ядерными бомбами и водородными боеголовками американской территории. Они в Белом доме были вооружены всей возможной шпионской информацией – снимками с разведывательных спутников, с самолетов «У‑два», данными радиоперехватов и агентурной разведки – в том числе сообщениями нового, чрезвычайно важного агента в Москве под кодовым именем «Сапфир». Данные всех видов разведки совпадали: советские дальние бомбардировщики будут сбиты или уничтожены на аэродромах, немногочисленные ракеты русских наземного базирования будут также разрушены первой волной ракетной атаки американцев. Но для того, чтобы не рисковать людьми, в особенности мирными жителями США, атаковать американцам следует немедленно и по всему фронту, нацеливаясь и на ракеты на Кубе, и по базам и аэродромам в СССР. После этого Советский Союз превратится в дымящийся ад.

– Поэтому я прошу вас, господин посол, – чуть не умоляюще промолвил Роберт, – уговорите премьера Хрущева отступиться. Убедите его. Пусть примет решение о выводе ракет с Кубы. Взамен мы согласны дать обещание никогда не вторгаться на территорию этой страны или пытаться переменить там режим. Я вам обещаю: ни брат, ни последующие американские президенты не станут пытаться воевать против Кастро. И еще один момент – насколько я понимаю, очень важный для господина премьера Хрущева. Мы выведем свои ракеты из Турции. Только просим вас не делать последнее решение предметом широкой гласности – мы имеем обязательства перед союзниками по НАТО, знаете ли. Но я твердо вам обещаю: до конца года ядерных ракет в Турции не станет. Пожалуйста, господин посол, передайте все, что я вам сказал, мистеру Хрущеву незамедлительно.

Москва.

Хрущев Никита Сергеевич

По тому, что рассказал ему из Вашингтона по закрытой линии посол Дубинин, по его встревоженному тону председатель Совета министров СССР понял: американцы не отступятся. Они даже готовы на третью мировую войну, лишь бы ракет на Кубе не стало. Ну, и прекрасно, товарищи и господа, прекрасно! Пойдем им в этом вопросе навстречу. Да, давайте выведем ракеты с Острова свободы – но скажите, разве, поступив так, мы проиграем? Мы заставили дрожать и нервничать саму великую (в кавычках) Америку – это главное. Заставили с нами по-настоящему считаться! А какую военную операцию провели, а? Пятьдесят тысяч человек перебросить на другой конец света и сто двадцать ядерных боеголовок – и так, что до самого последнего момента никто не узнал! И потом – ракеты из Турции «штатники» и впрямь выведут, не обманут! Никто теперь не будет нам грозить с того берега Черного моря! Можем жить, гулять и работать спокойно – на Кубани, Дону, в Крыму и Донбассе! Вдобавок мы военную угрозу отвели от братского, свободолюбивого народа Кубы, от этих замечательных барбудас, бородачей, во главе с Кастро и его верным Че. Разве это не прекрасно, товарищи?! Можно считать, что советский народ под руководством коммунистической партии добился очередной, внушительной, эпохальной победы! Пусть об этом нельзя трубить на всех перекрестках – все-таки имели место сверхсекретная операция, наши увертки в ООН, шантаж, с нашей стороны, второй великой державы, Америки, и прочее – но кубинскую эпопею Советский Союз твердо может записать себе в плюс.

Полигон Тюратам (космодром Байконур).

Галя

Для Гали все лето прошло в тренировках. Их, шесть космонавток, возили в Феодосию. Там прыгали: и днем, и ночью, и на воду, и с задержкой раскрытия. И это был восторг, конечно. Ради этого даже стоило пойти служить в армию. Единственное, она очень скучала по маленькому Юрочке. Так хотелось его – крохотного, теплого – обнять, прижать к себе, и так жалко было, что он от нее настолько далеко. И еще требовалось постоянное внимание, особенно после травмы, – чтоб не брякнуться на асфальт или при прыжках в море не отстегнуть парашют раньше времени. А самым серьезным испытанием для всех девочек стали прыжки на воду в скафандрах, вместе с лодками и НАЗом – носимым аварийным запасом. Пока ни один из четырех слетавших советских космонавтов при приземлении в воду не угодил – это потому, что все полеты проходили в штатном режиме и посадка совершалась плюс-минус в заданном районе. А если спускаемый аппарат вдруг собьется с курса и придется приводняться в океан? Все-таки воды, морей и океанов на планете Земля гораздо больше, чем суши.