— Изабелла Георгиевна, — проскулила из-за двери Валентина. — Вы что себе позволяете?! Откройте.

— Ага, сейчас, — рыкнула Бэлла. — Ты думала, что я никогда не узнаю? На кого работаешь, тварь? Курбатову стучишь, мамаша хренова?

— Я… Я не имею на него влияния, и он меня не считает матерью. Просто звонит иногда, узнает, как дела.

— Сиди тихо, — рявкнула Бэлла. — Своими воплями ничего не добьешься. Тут хорошая звукоизоляция.

— Вы не имеете права! — крикнула Валентина.

— Заткнись, — зло бросила Бэлла и, выйдя из гладильной, заперла помещение на ключ. Трясущимися руками ткнула в номер Славки Пугачева, первого помощника Христофора, на время отсутствия брата оставшегося на хозяйстве. Руки чесались позвонить Форе, зареветь навзрыд в трубку. Но Бэлла сдержалась. Во-первых, все телефоны в доме до сих пор прослушивались. Шутка ли, родной брат во всероссийском розыске, а во-вторых, не хотелось, чтобы ее расстроенную морду видел Илья. Ему сейчас нервничать ни к чему. В трубке долго шли гудки, а когда на том конце провода заспанный голос пробормотал: «Да, Бэлла!», она удивленно хмыкнула:

— Спишь, Емельян?

— Бэлла? — буркнул он, понимая, что сестра шефа просто так тревожить не станет. — Что-то с Ильей?

— Да, — решительно отрезала она. — Болеет он, — она сделала паузу, — соскучился по тебе. И пацанов прихвати. Тарзана, Суслика.

— Ну я понял, — хмыкнул Слава Пугачев. — Прямо сейчас и приедем.

— Жду, — бросила Бэлла и отключилась.

Она заглянула в спальню, где после капельницы дремал Легатов. Неслышно коснулась губами лба и, встав на колени рядом с кроватью, взяла беспомощную ладонь в свои руки и поцеловала. Аллигатор, выпростав руку, погладил жену по голове.

— Я люблю тебя, Илья, — тихо выдохнула Бэлла.

— Я тебя тоже…Бэлла, — прошептал муж, прижимая к себе ее голову.

Бэлка, ощутив слабую ладонь мужа на своей башке, разрыдалась, как маленькая.

«Нет, ну блин, — подумала она, всхлипывая. — Дожили… И я теперь в любимых хожу. После смерти Дины. Или он специально помедлил, подбирая нужное имя?» — мысленно вскинулась она и погладила мужа по животу и груди.

— А помнишь, — сквозь слезы улыбнулась она, — как в первый раз трахались, а потом сразу Фора приехал с Емельяном?

— Конечно, — слабо кивнул он. — Ты еще трусы свои искала и так и не нашла.

— Нашла потом, когда убирала, под кроватью оказались…

— А я тогда бесился. Ты на стол накрывала, а я знал, что у тебя под платьем ничего нет. С одной стороны, опасался, что мужики догадаются, а с другой — хотелось руку тебе под подол запустить.

— Да помню я, как ты зыркал…

— Плохо мне, Бэлка, — пожаловался Илья. — А умирать совсем не хочется!

— Так живи, слышишь? Живи! — вскрикнула Бэлла. — Нечего за своей Диной торопиться!

— Я и не тороплюсь, — пробормотал Легатов. — Только недавно понял, что всю жизнь страдал по чужой женщине, а оказывается, любил ту, что рядом. Просто не понимал.

— Умный-умный, а дурак, — усмехнулась Бэлла и добавила веско: —А я знала, Илья, что Дина твоя — муза шалая, а я — любимая жена.

— Точно знала? — пробормотал Аллигатор и нежно глянул на жену. — Иди ко мне.

Бэлка не заставила себя просить и улеглась рядом. Обняла, прижавшись всем телом.

— Конечно, — хмыкнула она. — Ты в отличие от Пашки никогда не гулял, ни в чем не отказывал, Егора воспитал как родного. Что это, если не любовь, Илья? А голые душевные страдания так и остаются пустой тратой времени. Наверное, для мозгов хорошо переключать сознание. Как сейчас говорят, для осознанности…

— Наверное, ты права, — кивнул муж и бросил рассеянно: — Завтра с утра самолет. Ты бы Валентину отпустила пораньше. Митрошин в доме все равно охрану оставит. Они и присмотрят.

— Валентину я заперла в прачечной, — совершенно спокойно сообщила Бэлла. — Эта тварь кому-то передавала сведения о Насте и нашей поездке. Просила оставить девочку в покое и называла кого-то «сыночек».

Илья поморщился и, сурово глянув на жену, поинтересовался:

— Думаешь, это она мать Курбатова?

— Не знаю, — отмахнулась Бэлла. — Твой Митрошин вроде всех проверял, никого не нашел.

— Да, — кивнул Илья. — Я видел личное дело каждого из обслуживающего персонала. У нее нет детей и семьи. Живет с каким-то пенсионером. Брак не зарегистрирован.

— Митрошин подошел к делу формально. А пацаны моего брата отнесутся к проблеме творчески. Вот и посмотрим, что они накопают.

— Позвони Егору, нечего им на Крите делать. Если Валентина действительно связана с Курбатовым, то им с Настей лучше держаться подальше от Греции.

— Обязательно, — тяжело вздохнула Бэлла. — Но, этого козла нужно остановить. Всю жизнь от него прятаться?

— Что-нибудь придумаем, Белочка, — успокоил ее муж и даже по спине огладил. — Как приедут мальчики Христофора, меня позови.

— Конечно, Илья, — кивнула Бэлла.

Дальше прачечной решили не ходить. Емельян, когда-то бесшабашный и отмороженный, теперь брил голову налысо и, опираясь на палку, сильно припадал на правую ногу, простреленную в разборках. Он тяжело спустился по небольшой лестнице на цокольный этаж. Туда же, отказавшись от Бэлкиной помощи, самостоятельно вошел и Легатов. Только жена знала, чего это ему стоило. Следом за тучным шефом, нимало не церемонясь, зашли двое крепких парней.

— Выводи красавицу, Бэлла, — саркастически хохотнул Емельян, плюхнувшись на низкий комод, тянущийся вдоль стены, — смотрины устроим.

— Я попрошу тебя, Слава, — просипел Аллигатор, усевшись в небольшое уютное креслице, когда-то снесенное вниз из столовой. Остальные то ли продали, то ли подарили кому-то. А это одно задержалось. — Моя служба безопасности все профукала. Поэтому надежда только на тебя…

— Мне Фора так и объяснил, — кивнул Емельян, давая понять, что вести о произошедшем в доме Легатовых уже достигли берегов Крита. — Всех проверим, не боись, Илья, — солидно заметил Пугачев и удивленно воззрился на Валентину, от неожиданности замершую в проеме.

— Чтоб мне сдохнуть! — весело заявил Емельян. — Здрасьте пожалуйста! — он повернулся к Илье и поморщившись пробасил: — Тут и узнавать нечего! Валентина Литвинова собственной персоной. Я даже удивлен, Бэлла, что она у тебя работает.

— Почему? — вскинулась Бэлла. — И у нас она по документам — Манькова.

— Замуж вышла или девичью взяла, — пожал плечами Емельян. — Она, конечно, изменилась за эти годы, но думал, ты знаешь в лицо последнюю Пашкину любовь.

— Это она? — изумилась Бэлла. — Из-за нее и Пашку грохнули.

Она всмотрелась в домработницу, будто видела ее впервые в жизни. Трудно поверить, что томная белокурая красавица, снесшая своими прелестями башку Паше, превратилась в одутловатую толстую тетку. Но годы берут свое.