Ей на память пришла мелодия – та самая, что все время напевал Джек. Сюзанна совсем не умела петь, но все равно стала негромко напевать, надеясь, что она хоть немного утешит Джека, когда он ускользнет из ее рук. Она почувствовала, что последняя дрожь пропадает, и позволила себе расплакаться. Она подвела Джека, но по крайней мере спасла его от мучительного призрачного существования. Это ведь чего-то, да стоило.

– Это… невозможно, – раздался голос сверху.

Сюзанна не обратила внимания на Тристана. Она отвернулась от тела Джека. Слезы струились по ее лицу, мешая смотреть. Все тело тряслось так, словно сама земля уходила у нее из-под ног, словно она все еще плыла в лодке.

– Сюзанна…

– Уходи, Тристан, – сквозь зубы процедила она. – Отправляйся к своей душе.

– Сюзанна.

Рука опустилась ей на плечо, и она резко подняла голову, готовясь заорать. Почему он просто не оставит ее в покое?

Однако рука принадлежала не Тристану. И глаза, в которые она заглянула и смотрела пару секунд, были не его. Знакомые руки обхватили ее и сжали в сокрушительных объятиях.

Это был Джек.

– Ты была ужасным ребенком. Отказывалась чистить зубы, носилась по всей квартире. Голышом.

Последнее слово Джоан произнесла с особым смаком.

Джеймс коротко хохотнул, и лицо его растянулось в широкой улыбке, но по щекам его текли слезы. У самой Дилан щеки тоже намокли, и она давно перестала их вытирать.

– Но это же неправда!

– Еще какая правда! Тебе нравилось бегать голышом. Однажды ты решила пробежаться так по супермаркету. Я думала, что ты потерялась, но, когда мы с продавцом тебя нашли, ты нырнула в отдел игрушек и сняла с себя все, кроме трусиков. И была очень недовольна, что тебе помешали.

– Мам!

Заплаканные глаза Джоан улыбались.

– Повезло тебе, что тогда еще не придумали мобильные с камерами! С тобой было не соскучиться.

В тысячный раз Дилан пожалела, что не может обнять родителей, и в тысячный раз ей пришлось себя останавливать. Еще не время. Еще немножко.

Она сидела, скрестив ноги, на полу перед диваном, где в успокаивающих объятиях папы расположилась мама. Джоан пересказывала все свои воспоминания о детстве Дилан. Сама Дилан помнила это плохо, и теперь она, точно губка, впитывала каждое мамино слово. Как и папа; он-то вообще слышал обо всем в первый раз. Секунды с семьей, которые он потерял безвозвратно. Как и каждые пять минут с начала утра, Дилан вытянула шею и выглянула из окна.

– Не смотри, Дилан, – мягко сказал папа.

– Что? – Дилан обернулась и уставилась на него.

– Лучше не смотреть, – посоветовал он. – Я знаю, что страшно, но мы-то в безопасности. Вчера весь день так было, но как только Сюзанна вернулась, все стало по-прежнему.

Ах, вот оно что. Он подумал, что Дилан боялась пейзажа снаружи: грубой, кровоточащей изнанки пустоши. Зазубренные скалы и пылающее солнце, да еще призраки, снующие повсюду даже при свете дня.

Конечно, ей было страшно, но смотрела в окно она не поэтому.

– Дело не в этом, – сказала она отцу. – Я уже видела пустошь такой.

В тот ужасный, ужасный день, когда она подумала, что потеряла Тристана, и лежала, свернувшись комочком, в углу убежища. Одинокая и напуганная.

– Все станет нормально, как только они вернутся.

Вот почему она смотрела в окно: искала знак того, что Тристан возвращается к ней. Если бы не родители, она бы весь день провела у окна, высматривая Тристана, но драгоценными минутами с мамой и папой она поступиться не могла.

– Конечно, – горько улыбнулась Джоан. – Я забываю, что ты знаешь про это место больше нашего, – она прерывисто вздохнула. – А ты уверена, солнышко, абсолютно уверена, что уже ничего нельзя поменять? Мы с твоим отцом с радостью бы поменялись с тобой местами, Дилан. О нас можешь не волноваться.

– Нет, мам, дело сделано, – ответила Дилан. – Назад уже не повернешь. Но даже если бы можно было, я бы не стала. Я должна была умереть в той аварии. Вот что было мне предназначено. Я попыталась это поменять и взамен украла ваши жизни.

– Ты их не украла, Дилан, – вступил папа. – Мы бы отдали их тебе. Мы отдаем их тебе сейчас.

– Уже слишком поздно.

– Нет, – папа потряс головой. – Я это не принимаю. Должен быть какой-то способ.

– Никакого способа нет, – настаивала Дилан. – Я знала о последствиях, когда соглашалась на условия Инквизитора. Пожалуйста, – она сделала глубокий вдох, пытаясь успокоиться. – Я не хочу с вами спорить. Не сейчас.

Папа, похоже, не закончил, но Джоан положила руку ему на колено.

– Хорошо, детка, – согласилась она. – Больше никаких споров.

– Спасибо.

Дилан изо всех сил старалась храбриться, но с каждой секундой это становилось труднее.

Хотя они с мамой не всегда ладили, она и представить себе не могла, что не будет видеть ее каждый день. Она всегда знала, что может рассчитывать на маму. А папа… они только-только начали узнавать друг друга, и теперь придется с ним прощаться.

Дилан смотрела на них, сидящих бок о бок. Отцовская рука на плече Джоан, мамина рука на его колене. По крайней мере, из всего этого вышло хоть что-то хорошее.

– Я так рада, что вы снова нашли друг друга, – прошептала Дилан.

Джоан больше не могла этого выносить. Долгую секунду она, не отрываясь, смотрела на Дилан блестящими глазами, а затем склонила голову Джеймсу на плечо и зарыдала.

Он не стал говорить утешительных слов: сказать было нечего. Вместо этого он нежно обнял ее, не отрывая взгляда от Дилан.

– Я помню, что ты сказала, что Инквизитор заберет наши воспоминания, – тихо сказал он. – Но я тебя запомню. Клянусь.

Дилан сглотнула осколки стекла.

– Надеюсь, что запомнишь.

Конечно, нет. Но это неважно: Дилан будет ждать его по ту сторону черты. Они обзаведутся новыми воспоминаниями. Сотнями, тысячами. И этого достаточно для утешения Дилан.

Джеймс поднял взгляд от ее лица к окну, Дилан тоже повернулась. Увидев, она шумно втянула воздух. Боль и облегчение смешались на ее лице: вокруг проявились приглушенные буро-зеленые тона, что окрашивали пустошь ее родителей. Тристан с Сюзанной возвращались в убежище.

Дилан вскочила на ноги, прошагала к двери и распахнула ее: теперь можно не бояться, что на нее нападут призраки. Сюзанну с Тристаном она не видела, но тропинка к озеру вилась от задней стены хижины, и к тому времени, как она обошла первый угол, они уже показались на виду.

Они были не одни.

Тристан неуклюже шагал, опустив одно плечо, чтобы Сюзанна могла на него опереться. С другой стороны, опустив другое плечо, чтобы Сюзанна могла опираться на них двоих, шел Джек.