Хоаххин, продолжая следить глазами дона за происходящим в центре его палатки зрелищем, лишь попросил его жестом не отвлекаться от просмотра. Дрон сделал над норами несколько кругов и продолжил движение по заданному вектору. Под ним все чаще начали мелькать скальные завалы, а всего через несколько километров относительно ровный рельеф был разрезан глубоким каньоном. Лазерный щуп дрона, попытавшегося измерить глубину расщелины, скользнул по его стенкам и отразился от них мириадами алых брызг, столкнувшись с кристаллической россыпью на камнях. Каньон был похож на расколотую друзу, вся сердцевина которой была усеяна кристаллами экрания… С таким великолепием Хоаххин еще не сталкивался ни разу в жизни.

Доны, которым повезло запихнуть голову внутрь палатки своего капитана, казалось, вот-вот разорвут ее на части. Рычанье и пыхтение возле входа достигло такой стадии, что не обращать внимания на это безобразие стало уже невозможно. Голова выключил проектор и с устрашающим видом двинулся к выходу.

– А ну отвали по-хорошему!!! Все равно до утра никуда не попремся! Или есть желающие в темноте провалиться в яму, прямо в гости к оскалам? Раазоооойдись!

Народ отпрянул в темноту ночи, где на тех, кому посчастливилось рассмотреть голограмму лучше других, тут же навалились с расспросами проспавшие. Лагерь продолжал гудеть как осиный улей еще с полчаса, и лишь после очередной раздачи тумаков люди стали расходиться по своим палаткам. Следующий световой день обещал стать очень и очень неспокойным.

* * *

Охрана с костяными штыками провела колонну через территорию, изрытую норами, без существенных происшествий. «Солдаты» трещали и цокали, распугивая обитающих в норах оскалов из рабочих каст, которых в светлое время суток оказалось на поверхности несметное количество. Они таскали на себе какие-то бесформенные тюки, хворост, причудливые корзины, больше похожие на носилки, сплетенные из тонких ветвей, с торчащими из них длинными жердями. Все это неприятно пахнущее разнообразие исчезало в норах, откуда, навстречу входящим, вновь выныривали толпы покрытых чешуй лиц и со знанием дела устремлялись в разные стороны. Пару раз зазевавшиеся местные жители врезались в кого-нибудь из донов, недоуменно отскакивая назад, после чего ничтоже сумняшеся деловито проталкивались сквозь преграждавшую им дорогу толпу незнакомцев. Возникало впечатление, что они, люди, нагруженные своими рюкзаками, просто не существовали в той реальности, в которой жили эти странные создания.

Пропустив колонну вперед, представители касты воинов остановились и вновь начали свои перестроения, образовывая живую колючую изгородь, но теперь уже сзади, за спинами донов, спешащих в сторону удивительного каньона. Голова, приметив то, что колонна, наконец, лишилась охраны, облегченно перевел дух.

– Я так понимаю, нас больше не от кого защищать или от нас некого? Надеюсь, на обратном пути они не будут чинить нам препятствий. Впрочем, обратно мы пешком не пойдем. Много экрания в рюкзаках при двойной силе тяжести не унести.

Хоаххин понимал, на что намекает Голова. И без слов было понятно, что любые договоренности, на которые готов был пойти дон, там, в лагере, теперь не имели для него абсолютно никакого значения. А за те россыпи необработанных кристаллов, которые хранил в своих каменных стенах каньон, дон готов любого порвать в клочья голыми руками, даже если это будет Алый и даже если этот бой станет последним как для самого дона, так и для каждого человека из его команды.

К обрыву колонна вышла сразу после полудня. Даже приглушенный тяжелыми низкими свинцовыми тучами свет карлика достигал глубокого песчаного дна. Зрелище «расколотой друзы» завораживало. Люди выходили к краю пропасти и останавливались перед ним, как будто им больше некуда было идти. Как будто они достигли всего, о чем мечтали, и у них просто не осталось больше ни сил, ни способности искать новую цель в жизни.

Хоаххин растолкал свою команду и повел дальше, выискивая взглядами людей возможные спуски на дно ущелья. Боцман, с явным недоумением оборачиваясь на готовивших оборудование к сбору «урожая» донов, едва поспевал за своим командиром. Он не понимал, как можно бросить все, когда богатство уже в твоих руках и…

– Не отставать. Нам этого не надо, у нас другая цель.

Боцман угрюмо плелся сзади и продолжал бросать жалостливые взгляды на склон оврага.

– А чего нам надо?

Хоаххин остановился так резко, что Уголь уткнулся лицом в его походный рюкзак.

– Послушай, Паша. Ты хочешь остаться? Оставайся. Только перед этим вспомни, что с тобой приключилось, когда ты последний раз решил по легкому бабла срубить и в пираты податься! И еще, имей в виду…

Хоаххин вдруг замолчал и на секунду замер, как будто внезапно потерял дар речи.

– А ну! Бегом за мной! Бегом!!!

К этому времени они уже обогнули отвесный выступ, за которым каменная порода обвалилась и образовала более или менее пологую осыпь. Хоаххин первым прыгнул вниз, и его ноги заскользили по осыпающемуся щебню. Парни последовали за ним. Оглядываться на людей из экипажа Больной Головы уже не было ни времени, ни возможности. Мелкие камни сплошным потоком сыпались вниз, и спускающиеся на дно каньона едва успевали переставлять ноги, с трудом удерживая равновесие. Преодолев стометровый спуск, они, наконец, оказались на каменном уступе, примерно посередине между кромкой обрыва и дном ущелья. Отсюда были хорошо видны многочисленные гроты, которыми были испещрены отвесные каменные стены каньона.

– Сюда!

Задержавшийся на пороге грота Уголь краем уха различил высокий, на грани человеческого восприятия, звук, больше похожий на писк голодного комара, готовящегося к атаке на теплокровных братьев. Но Хоаххин дернул его за рукав комбинезона и потащил за собой в темноту, в глубь петляющего узкого каменного коридора.

– Всем надеть шлемы и поставить шумовой фильтр!

Ариэль в темноте треснулся носом о каменную плиту и, скорчив лицо от боли, опрокинулся на спину. Боцман и Уголь, тяжело дыша, опустились на колени рядом с ним, не забыв при этом захлопнуть забрала шлемов, как своих, так и лежащего ничком на камнях друга, включили циклическую связь. Хоаххин перевернул тихо скулящего Арика головой вверх и посадил на каменный пол рядом с товарищами…

– От чего, интересно, мы несемся сломя голову? Люди там деньги собирают, как грибы в осеннем лесу, а мы…

В этот момент словно порыв ветра растолкал уже сидящих в укрытии людей, и в голову ударил звук древнего бронзового колокола. Уголь схватился за шлем руками. Боцман рухнул с колен на каменный пол и готов был рыть его руками, лишь бы укрыться от боли, разрывающей голову изнутри. Мгновения превратились в вечность, но даже у вечности бывает конец…

Хоаххин осторожно снял шлем со своей головы, по его лбу и щекам скатывались крупные капли холодного соленого пота.

– Ничего они уже не собирают. Я услышал первые признаки «звукового шторма» перед тем, как мы начали спускаться вниз. Возвращаться к донам и убеждать их бежать от этого места было уже поздно, да и бессмысленно. Просто я знаю, что это такое. Однако раньше я встречался только с одним существом, способным убивать своих врагов, используя высокочастотный резонанс, и считал, по глупости, подобную особенность уникальной. Сейчас там, на обрыве, больше не осталось живых. Там в лужах собственной запеченной крови лежат только трупы с вылезшими из орбит глазами. И богатство их уже совершенно не интересует. Причем это я их сюда привел. Какими бы благими намерениями я ни руководствовался, именно я виноват в их смерти…