Я обернулась и безумным взглядом окинула полутемную часовню. Взгляд выхватил из тени Валентайна, только что твердо стоящего над лежащими Марион и Николет с мечом, а теперь с невнятным возгласом кинувшегося ко мне. Явно раненого Аллистера, который с матом выдирался из пришпиленной двумя арбалетными болтами к стене рубахи… очистители оказались виртуозными стрелками — легким ранением и его же одеждой обездвижили особо настырного противника, чтобы не мешался… не то, не то!

Алтарь! И книга на нем — похоже, местная библия… и еще какой-то лист бумаги, перо, чернильница… Я ловко увернулась от Валентайна и буквально пролетела последние шаги до алтаря.

Мерное пение нарастало, поднимаясь до крещендо, и я с коротким всхлипом зашарила руками вокруг местной библии. Что это? Брачный договор между дохлым уже Лайором Каррингтоном и Николет? Какая разница!

Если перевернуть его, то это просто лист чуть желтоватой хорошей бумаги, и гусиное перо скользит по нему легко-легко, заставляя рисунок проступать сквозь пустоту. И руки почти не трясутся.

Там, за моей спиной, какие-то торжественные слова выкрикивались в голос, и я чувствовала, знала, что палачи уже замахнулись и бросают в огонь одновременно билет в мой мир и моего оборотня… моего… оборотня!

Хитрая крысиная морда щурясь смотрела на меня с рисунка, а я, отчаянно всхлипывая, прижала лист бумаги руками и…

— Римус!

Мой отчаянный крик улетел вверх и заметался где-то под сводами часовни. Стало тихо-тихо, словно все вокруг было просто нелепым клипом и замерло, когда неумелый видеомонтажер резко нажал на паузу.

В этой тишине что-то гулко стукнуло, раз, другой… я даже не сразу поняла, что это бьется мое собственное сердце. И кажется, все медленнее, медленнее… с каждым мгновением по мере того, как приходит понимание: его нет… он не появился…

«Пля-а-а-а-а-а-а-а-а!»

Царапучий, извивающийся и остро воняющий паленой шерстью крыс свалился мне почти на голову откуда-то из-под купола часовни, видимо от растерянности и потери ориентации, яростно зашипел, ощерился полной пастью зубов и даже чуть не цапнул меня за руку, когда я с невнятным вскриком схватила его поперек пушистого пуза и прижала к груди, заливая слезами.

«Тихо! Тихо же! — мысленно взмолилась я, открывая глаза и оглядывая проклятущую церковь почти безумным взглядом. Дверь в комнату с камином все еще была открыта, но за ней уже никто не выл, и вообще балахонщиков больше не было видно. — Они думают, что ты упал в костер и сгорел… Не превращайся!»

Меня снова пронзило острым страхом, что какой-то из очистителей заметит, что в последнюю секунду жертва перенеслась из пламени ко мне за пазуху, и все повторится.

«Та бы Слава рыдать от встречи со мной не стала, точно…»

«Какая еще та! — я уже вслух всхлипнула и прижала к себе зверька так, что он по-крысиному возмущенно пискнул. — У тебя есть только одна Слава! И никаких больше!»

«Я тоже так думаю… уф-ф-ф-ф… но эти ж про врата в преисподнюю… а там — ТА Слава… — и, уже опомнившись немного: — А книга?!»

«Сгорела, — я мысленно пожала плечами. — Я не успела бы нарисовать и тебя, и книгу, так что… Да фиг с ней».

«То есть ты книгу на меня променяла?» — крыс явно немного пришел в себя, и к нему вернулось его привычное ехидство.

«Да, — просто и обезоруживающе ответила я, а потом приподняла в руках и поцеловала слегка ошалевшего грызуна прямо в нос. — Усы они тебе обожгли… Вырастут?»

«После следующего же оборота, — крыс смешно подвигал черной пуговкой носа и потер опаленные вибрисы лапками, как мне показалось, немного смущенно. — Давай сваливать? Мне тут не нравится… И я тоже целоваться хочу. У меня стресс! Я чуть не попал в преисподнюю… обратно к Велиславе!»

Видимо, у меня тоже был стресс, потому что я вдруг начала тихо смеяться и все не могла остановить этот смех, хотя послушно развернулась к выходу и пошла… по дороге похлопав по плечу застывшего в паре шагов Валентайна и глазами указав ему на Марион.

— Тебе больше не нужна ведьма, герцог. А с такой женой ты будешь последним идиотом, если начнешь заводить любовниц. Гони прочь любую, какая сунется, особенно если она будет похожа на меня!

Валентайн кивнул:

— Любовница из тебя была так себе, очень недоступная, — хмыкнул он. — Но намек про ведьму-двойника я уловил. А Марион… У нее же теперь никого нет, кроме меня, разве я смогу ее обидеть? — и посмотрел в ту сторону. — Но тебе же жить негде!

— Зато есть с кем, — отмахнулась я и пошла к выходу.

Аллистер уже высвободился и подхватил свою ненаглядную Николет на руки. Он явно был согласен с Римусом — ему тут не нравилось, и он собирался побыстрее свалить. Да и Валентайн не стал задерживаться, очень бережно подхватив раненую невесту на руки и направляясь вслед за нами. Что бы там герцог ни говорил про «у нее никого не оста-алось, потому и не оби-ижу», смотрел он на нее с такой нежностью, что за девчонку можно было быть спокойной.

«Все своих девиц на руках несут, а я как король!» — объявил довольный крыс, устроившийся с удобствами у меня в декольте. Он там довольно активно вертелся, трогал меня лапками, щекотно тыкался холодным носом в шею и даже пару раз лизнул от избытка эмоций. А потом извернулся и высунул морду из выреза. Любопытно ему стало, куда мы идем.

Мы с Римусом первыми вышли из часовни в полутемный коридор и свернули за угол, герцог и его секретарь немного задержались, поудобнее устраивая своих женщин, но их шаги уже были слышны. И вдруг воздух впереди пошел волнами и заискрил. Да что ж за ночь сегодня такая?!

Крыс зашипел, мы с ним дружно попятились, а из темноты вдруг материализовалась… я. В моем любимом пляжном сарафане, в моих же босоножках, но очень злая и растрепанная.

— Пля! Какого дьявола! Опять?! Все так хорошо шло, и снова в эту жопу?! Неужели проклятые очистители снова начали читать свою открывающую врата молитву и меня затянуло обратно?! Вот сволочи!

Я застыла, как парализованная, во все глаза таращась на свой сарафан и то, что внутри него. Римус, подтверждая, что все это мне не мерещится, пискнул и провалился в декольте.

— Ты кто такая? — явление оглядело меня примерно так же, но все же с меньшим удивлением. — А! Ты — это я, но оттуда? Хорошо у вас там, в преисподней, — ведьма усмехнулась, и меня мороз по коже продрал: такое было ощущение, что мое лицо в зеркале вдруг скорчило чужую стервозную рожу. — Оборотень мой у тебя? Я вроде бы его вызывала, перед тем как мерзкая девчонка меня по голове приложила. Ни черта не помню… — Велислава — а это точно была она — заинтересованно подошла вплотную и заглянула мне в вырез: — О! Вылезай, тварюга! — и бесцеремонно полезла руками мне под платье.

— Ты не охренела?! — я отпихнула ведьму и даже примерилась схватить ее за всклокоченную шевелюру, но эта гадина отскочила на полшага, зло прищурилась и сделала в мою сторону какой-то странный жест, пробормотав под нос скороговоркой непонятную белиберду. Очень хотелось в ответ послать ее матом, но я с ужасом поняла, что не могу даже звука издать, и двинуться тоже не могу…