— Что вы делали на побережье океана, ньестр К’ярд?

— Побережье? — Образ избалованного сыночка правителя Ландорхорна спасал меня не раз и не два. — О чем вы? К побережью противозаконно приближаться, я это прекрасно знаю.

— Тогда что вы делаете за Пятнадцатым кругом? Камеры засекли, что ваш эйрлат сошел с трассы больше двух часов назад.

Хидрец!

Почти.

— Нистр, все просто. Нам с моей девушкой просто захотелось немного уединиться подальше от цивилизации. — Я подмигиваю ему. — Ну, вы понимаете.

— А вашу девушку зовут…

— Вирна Мэйс, — подсказывает второй политари, проверяющий документы Вирны.

Все должно быть нормально.

Все должно быть нормально.

Но что-то идет не так.

Потому что главный политари хищно усмехается.

— Мэйс, значит. Разве вы не бросили ее ньестр К’ярд?

— Едхова популярность, — как можно беззаботнее улыбаюсь я. — Все так и норовят влезть в мою личную жизнь. Но разве это причина останавливать нас?

— Не причина, — суровеет политари. — Теперь кольцо побережья официально закрыто до окончания расследования. Каждый нарушивший это правило будет отвечать по закону. Вам повезло, что вы со своей девушкой уединились позже инцидента, иначе бы я вас арестовал. Держитесь отсюда подальше.

Он возвращает мне тапет, и я спрашиваю:

— Какого инцидента?

— Убийства Ромины Д’ерри.

Если то, что случилось на побережье, казалось мне сном, то услышанное сейчас выдергивает из него и швыряет в реальность изо всех сил.

Я не могу поверить. Мне кажется, что это какая-то дурная шутка, но кто будет затевать дурную шутку таких масштабов? Тем более что политари становится все больше и больше, эйрлаты садятся один за другим. И не только политари, последний эйрлат, который опускается чуть ли не рядом с нами — военный, и выходят из него тоже военные. Выходят и идут к нам.

В ту же самую минуту Лайтнер хватает меня за руку и чуть ли не силой тащит к эйрлату, из которого нам приказали выйти. Я сажусь, он ныряет на свое место, дверца закрывается, и мы взлетаем так резко, что это выглядит просто подозрительно. Постфактум я понимаю, что военные шли к политари, но сейчас они смотрят на нас: это я выясняю, когда оборачиваюсь.

— Хидрец, — произносит Лайтнер.

Хидрец? Это гораздо хуже.

Потому что убили ее после того шоу. После моего шоу.

— Включи вещание, — говорю я.

— Не думаю, что это хорошая идея.

— Включи. Пожалуйста.

На главном вещательном канале тишина, которая прерывается гимном Раверхарна. Потом — снова тишина. Потом — новости. То, что я хотела услышать, или то, чего не хотела.

— Доброе утро, жители Ландорхорна. Хотя сегодняшнее утро сложно назвать добрым, и мы уже не первый раз дублируем это сообщение. Многие из вас наверняка уже знают о трагедии: сегодня ночью была убита дочь Главного судьи, ньестра Ромина Д’ерри. Ньестра Д’ерри была арестована и содержалась под стражей, недавно ее отцу удалось добиться освобождения дочери под залог до начала слушания. Во избежание лишней огласки девушку было решено перевозить ночью, чтобы не подпускать к ней журналистов. Ромина Д’ерри вышла из участка предварительного заключения, но до дома так и не добралась. На девушку и ее сопровождение было совершено нападение, телохранители погибли сразу, чего нельзя сказать о ньестре Д’ерри. Ее смерть была гораздо более страшной, видеозапись казни, как ее обозначили террористы, разошлась по сети ближе к утру…

Лайтнер ткнул в панель вещания, выключая звук, но я тут же рванулась вперед и включила ее обратно.

— … с этим до окончания расследования в Ландорхорне объявляется военное положение и вводятся дополнительные ограничительные меры. Комендантский час общий для всех, кто живет с Пятого по Пятнадцатый круг. После девяти появляться на улицах строго воспрещается. Если вы работаете посменно, вам необходимо иметь при себе документ от работодателя с точным временем вашей смены, заверенный личной подписью генерального управляющего. Для всех, кто живет на Пятнадцатом круге: дополнительно к уже имеющимся на побережье будут установлены силовые установки, не позволяющие приближаться к воде. Любая попытка игнорировать введенные ограничения по передвижению будет считаться нарушением закона. Так же…

Лайтнер снова выключил вещание, и, когда я потянулась к панели снова, резко спросил:

— Зачем?

— Что — зачем?

— Зачем тебе это знать?

— Потому что Ромину убили из-за меня.

— Это не так.

— Это так! — мой голос сорвался на крик, и больше он меня не останавливал. Правда, когда я включила вещание снова, слушать больше было нечего, или почти нечего.

— … всех быть бдительными и обо всех подобных случаях, в том числе попытках приближения к воде, сообщать политари или военным. Патрули комендантского часа…

Я сама ткнула в панель и подалась назад. Голова кружилась с такой силой, как будто я только что побывала в водовороте. Правда, что-то мне подсказывало, что в этом водовороте теперь побывают все.

— Вирна, ты не виновата в том, что с ней случилось.

— Тебе так проще, если ты это повторяешь?

— А тебе проще всегда и во всем считать себя виноватой?

Я судорожно вздохнула.

— Это я пошла на шоу, Лайтнер.

— Помимо тебя там была еще Алетта и этот мужик. Ты всерьез думаешь, что они бы не обошлись без тебя?

— Я не знаю, — сказала я. — Не знаю. Знаю только, что я… к этому причастна.

Мы молчим всю оставшуюся дорогу. Не знаю, о чем думает Лайтнер, но я вспоминаю ту ночь, когда Ромина швырнула меня в океан. Минуты, когда я сидела в участке политари (не последний раз, когда мои показания просто спокойно записали, а тогда, когда все вывернули наизнанку и заставили меня перед ней извиняться). Вспоминаю, и думаю, что это все скопом — даже это все — ни разу не заставило меня желать ей смерти. Да, я ее ненавидела, и с удовольствием врезала бы пару раз, как сделала с Лирой, но… казнь?!

В голову приходит, что я должна посмотреть это видео, но мы сбрасываем скорость. Я открываю глаза в тот момент, когда эйрлат садится на парковку нашего дома.

— Вирна, — Лайтнер разворачивается ко мне. — Я не могу заставить тебя думать иначе, но я не считаю, что ты имеешь к этому хотя бы малейшее отношение. К шоу — да, но не к смерти Д’ерри. Если бы ты погибла тогда, в океане, она — была бы убийцей. Ты нет. Надеюсь, ты понимаешь в чем разница.

Я открываю рот, чтобы возразить, но в этот же момент открывается дверца с моей стороны.