– Опять мы возвращаемся к тому же самому вопросу! Я предупредил тебя о том, что мы скоро увидимся. Дважды! Первый раз весьма заблаговременно. У тебя были две недели, чтобы созреть для этой встречи. И второй раз – за два часа до самого свидания.

Выходит, смс-сообщение было все-таки от него.

– Так это свидание?! – поразилась я.

– А ты в кино хотела пойти? – притворился растерянным он.

– Ты организовал эти гонки! – На меня вдруг обрушилось осознание масштаба его игр.

– Очевидно, все мы сэкономим время, если ты прямо здесь и сейчас признаешь свое поражение, – обратился Феликс, видимо, к Тому, теперь-то уж точно незаметно для меня подошедшему.

– Упустить возможность надрать твою наглую задницу и уехать отсюда на «валькирии»? – прозвучал из-за моей спины враждебный протест Тома. – Ну уж нет! Ищи лохов в другом месте. Мы еще не закончили!

Выплюнув последнюю фразу, он схватил меня за руку так резко, что от неожиданности я буквально была вырвана с места. А телефон, вылетевший из моих рук, с грохотом приземлился прямо у ног Феликса.

– До встречи на старте!

Не обращая внимания на мои попытки сообщить ему о потере, Том увлек меня прочь. Усадив обратно на переднее пассажирское, он на мгновение задержался, прежде чем захлопнуть дверь. В его глазах промелькнул отголосок вины. Только вины за что? За брошенный телефон в ногах у Феликса или необходимость оставить меня ему же в случае своего поражения?

– Что с ним такое? – спросила я, не поворачиваясь к Хлое, пока Том обходил капот машины к водительской двери.

– Сама в шоке, – хмыкнула подруга. – Несет его прям. Может, из ревности разрывается. – На последней фразе Том уже приземлился рядом с нами, бросив укоризненный взгляд на сестру.

Когда мы задним ходом выезжали к тоннелю, ведущему вниз, Феликс все еще стоял на том же месте. Он смотрел прямо на меня, держа в руках мой телефон. Огонь! Стоит ему пролистать уже открытое приложение галереи, как он обнаружит результаты моего маленького расследования в виде своих постановочно-старинных снимков.

– Все, что от тебя требовалось, – это не попасться конкретно одному ему! – кипела Хлоя, упрекая брата на пути к финальной точке. – Ты вовлек моего человека в свои азартные игры!!!

– Да чего ты на себя-то одеяло тянешь? Думаешь, он выбрал Иону как финальный трофей, чтобы тебя побесить?! Этот вызов конкретно мне…

– Ребят, прекратите! Серьезно! Вы не знаете, о чем говорите! – виновато перебила их я. – На самом деле вы стали невольными пешками в чужой игре. Мне следовало сразу вас предупредить. Я останусь с ним в случае твоего проигрыша, Том. И с удовольствием побуду твоим козырем, если это даст шанс на победу тебе. На этом вопрос закрыт, – жестом я остановила начавшиеся было их попытки переубедить меня.

* * *

Количество зрителей заметно поубавилось к тому времени, когда мы, накатавшись, прибыли наконец «пойманными» к финальному заезду. Изумрудная «валькирия» уже ждала нас на месте, хотя все мы ясно видели, как Феликс не торопился сесть за руль, да и тачки его даже не было на крыше, когда мы покидали ее.

Том просил нас с Хлоей оставаться на старте, якобы нашей безопасности ради. Хотя, на мой взгляд, этот вид гонок куда менее рискован, чем то безумие, через которое мы уже прошли. Как бы там ни было, он не стал выслушивать возражения сестры и был непреклонен. Может, он просто облегчил свой автомобиль таким образом. Да только все равно это ему не помогло.

Финальное состязание представляло собой классический вид гонок, где два участника от точки до точки преодолевают определенное расстояние на скорость. Дистанция оказалась небольшой, и петля вокруг квартала заняла у соперников от силы несколько минут, когда они оба появились на горизонте идущими плечом к плечу. Народ ликовал. А я, замерев, предвкушала финал. Именно в этот момент я отчетливо поняла, за кого конкретно болею. И именно в этот момент суперкар Феликса одним рывком преодолел оставшееся расстояние до финишной полосы, оставив «мустанг» соперника позади.

Народ веселился. Кто-то обменивался «пятюнями», радуясь выигрышу в споре на победителя заезда. Кто-то что-то выкрикивал. Том, не доезжая до финиша, подкатил к нам раньше, чем Феликс успел развернуться в возникшем балагане.

– Садись в машину, – потребовал Том, распахивая пассажирскую дверь передо мной.

– Но…

– Садись, говорю! Я сам разберусь с этим, без лишних жертв.

Мне показалось не совсем честным то, как он переобулся после своего поражения. Сдается мне, такие вопросы решают еще до старта! И коли участники уже условились о чем-то, нельзя просто передумать, когда вдруг эти самые условия перестали быть выгодными для одного из них. С другой стороны, возможно, мое негодование было вызвано как раз нежеланием сбегать с собственного, хоть и столь нетипичного, но – свидания.

– Если ты останешься, Том себя никогда не простит, – вмешалась стоявшая рядом Хлоя. – А если уедешь с ним, пострадает его репутация.

Я сопоставила возможное чувство вины Тома перед малознакомой девчонкой с его пристрастием к подобного рода поединкам, для которых репутация определенно важна.

– Мой выбор, кажется, очевиден.

Хлоя решила иначе. Резким движением она толкнула меня внутрь «мустанга», другой рукой захлопнула дверь. Секундой позднее она, сидя уже на сиденье позади водителя, орала: «Давай!» И все это произошло настолько молниеносно, что я почувствовала себя статуэткой какой-то, вообще ничегошеньки здесь не решающей. Пролетая мимо опешившей толпы и нисколько не удивленного Феликса, я испытала чудовищное разочарование: я отчетливо понимала, где и с кем сейчас хотела бы быть.

Из города мы выехали с тысячей нарушений правил дорожного движения. Под конец я за этим уже не следила. Если изначально такая езда мне казалась оправданной, то позже, когда мои надежды на преследование канули в Лету, выглядела просто нелепо.

Тяжелое молчание в салоне отнимало последние силы. Ни один из нас не решался нарушить его.

– И как ты планируешь расплатиться с ним? – первой не выдержала я.

– Это мое дело. Без обид! – сухо ответил Том.

– Я знаю. Ты сам в это вкопался. Какие тут обиды! Но я переживаю тем не менее.

– Забей.

Я четко видела реакцию Тома, потому что смотрела на него как раз в момент, когда он резко нажал на тормоза. За одно короткое мгновение Том испытал сразу три разных чувства: сначала его глаза изумленно округлились, потом промелькнула досада, вызванная, кажется, той же причиной, что и последующий гнев.

При выезде с развязки на трассу нам преградила путь «валькирия». Опять! И в этот раз Том мог бы ее