Механизм отображает состояние неба в любой выбранный момент времени. Это включает сложную астрономическую теорию и явно было сделано кем-то, кто весьма заботился о том, чтобы достичь максимально возможной точности. Но это не прибор из обсерватории астронома. Совершенно очевидно, что его нельзя было использовать для наблюдений. И он весь покрыт указаниями для «чайников», так что, возможно, не предназначался для человека, обладающего специальными знаниями.

Одним из возможных его назначений могло быть составление гороскопов. Астрология – учение о том, что судьба человека зависит от конфигурации звезд и планет в момент его рождения, – как раз набирала популярность в эллинистическом мире во времена создания Антикитерского механизма. Главным для практической астрологии была возможность узнать, что делали звезды и планеты, когда человек родился (иначе нужно было бы в момент родов иметь под рукой астронома, чтобы тот все успел записать). Вплоть до II в. до н. э. для греков это было недостижимо. Но когда Гиппарх привез вавилонские арифметические модели движения небесных тел и стало возможно использовать письменные таблицы для того, чтобы перемещаться вперед и назад во времени, астрология начала быстро развиваться. Если Антикитерский механизм отображал движение планет, он мог сообщать о положении небесных тел в любой желаемый момент, а за это богатые клиенты (включая римлян, любивших астрологию) готовы были дорого платить.

Мы не располагаем никакими сочинениями Гиппарха об астрологии, но, похоже, он защищал идею о том, что небеса управляют сменой времен года и приливами – так почему бы им не влиять и на все остальное на Земле? Например, римский историк Плиний в I в. писал, что астрология в огромном долгу перед Гиппархом, и замечал, что «любой хвалы ему будет мало, ибо никто не сделал больше, чтобы доказать, что человек связан со звездами и что наши души – часть небес».

Но с Родосом связано и еще одно великое имя, что предполагает, однако, несколько иную интерпретацию Антикитерского механизма. «Подозреваемый» номер два – философ Посидоний, работавший на острове как раз тогда, когда ящичек с прибором отправился в свое последнее путешествие. Посидоний родился в 135 г. до н. э. в греческой семье, жившей в Апамее, римском городе на реке Оронт в Сирии. Около 95 г. до н. э. он поселился на Родосе и основал там школу. Его прозвали Победитель, и, похоже, он считался одним из самых мудрых и ученых людей во всем эллинистическом мире. Посидоний был также видным политиком. На протяжении полугода он был правителем Родоса и ездил в Рим в качестве посла в 87–86 гг. до н. э., примерно в то же время, когда Сулла завоевал Афины. Он подружился с некоторыми видными римлянами, в том числе с энергичным полководцем Помпеем. Помпей посетил Посидония на Родосе в 66 г. до н. э., незадолго до того, как выступил против упорного царя Митридата (он просил у учителя совета, и тот дипломатично ответил: «Всегда будь лучшим»), а потом еще раз, по случаю своего триумфального возвращения. Согласно Плинию, Помпей не позволил ликтору стучать в дверь Посидония, а вместо этого «человек, перед которым Восток склонился в покорности, склонил свое знамя перед дверьми учености».

Как будто этого ему было мало, Посидоний преуспел также в географии и естественных науках. Перед тем как осесть на Родосе, он много путешествовал – ездил в Грецию, Испанию, Африку, Италию, а особенно прославился путешествием в Галлию, совершенном за несколько десятилетий до того, как ее покорили римляне. Он оставил яркое описание царивших там диких и жестоких нравов: воины, возвратившись домой, развешивали в дверях отрезанные головы врагов (ученый Посидоний находил это поначалу тошнотворным, но через некоторое время привык), на праздниках дрались до смерти, а порой человек брал в долг золото или вино, одаривал этим друзей, а потом ложился лицом вверх на щит, чтобы кто-нибудь мечом перерезал ему горло – к восторгу всех участников пирушки.

Путешествуя, он заметил регулярность приливов и высказал предположение, что они связаны с движением Луны. А вернувшись на Родос, использовал астрономические наблюдения, чтобы оценить расстояние до Солнца и его размеры. Он занимал видное место в стоической философии, и во многом его интерес к небу возник из его стоического взгляда на мир, в котором космос виделся единым организмом, наполненным божественной, разумной жизненной силой, которая формировала его и придавала ему целенаправленное движение. Не мог ли Посидоний быть причастен к созданию Антикитерского механизма?

Если так, то механизм должен был быть не астрологическим инструментом, а философской и религиозной моделью движения небесных сфер. У нас есть важное свидетельство в пользу этой идеи, принадлежащее римскому политику Цицерону. В молодости, в начале 70-х гг. до н. э., ему случилось побывать на Родосе, всего за несколько лет до того, как Антикитерский корабль отправился в плавание. (Отчасти в путешествие его толкнуло стремление держаться подальше от Суллы, потому что незадолго до этого Цицерон был вовлечен в процесс об убийстве, в котором выступил против сторонников Суллы.) На Родосе Цицерон занимался вместе с Посидонием науками, а позже писал об инструменте «что недавно изготовил наш друг Посидоний… отдельные обороты которого воспроизводят то, что происходит на небе с Солнцем, Луной и пятью планетами в разные дни и ночи»[9].

«Если бы кто-нибудь привез в Скифию или Британию тот шар… то кто в этих варварских странах усомнился бы, что этот шар – произведение совершенного рассудка?» По его мысли, как у планетария, так и у Вселенной был разумный творец. Посидоний больше верил в направляющую жизненную силу, чем в определенного творца, но для философов всех направлений машина, моделирующая работу Солнечной системы, стала бы серьезным аргументом в пользу того, что в природе вещей присутствуют цель и порядок.

Пусть родовое его имя было не слишком благозвучно (Cicero – это турецкий горох нут; должно быть, предки Цицерона выращивали его или у кого-то из них нос был такой формы), но в Риме Цицерон считался одним из выдающихся умов своего времени. Он одним из первых начал писать о философии на латыни, стремясь сделать греческое учение доступным для римской читающей публики. Но политическое чутье его не раз подводило. Пытаясь войти в высшую лигу римской политики, он оказывался между военачальниками, жаждущими власти (включая Юлия Цезаря и Помпея), и в конце концов в 43 г. до н. э. был убит людьми Марка Антония.

Хотя в основном сочинения Цицерона заслуживают доверия, к рассказу о приборе Посидония ученые всегда относились с сомнением. Цицерон не был сведущ в естественных науках и не оставил технического описания, из которого было бы ясно, как работало это устройство. Чтобы отображать движение планет, требовалась сложная система зубчатых колес, которые, как полагали ранее, была за пределами возможностей ремесленников того времени. Поэтому весь рассказ выглядел весьма неправдоподобным – в конце концов, Цицерон мог это выдумать, чтобы подтвердить свой тезис. Однако обломки Антикитерского механизма доказывают, что подобная технология существовала, а потому рассказ вполне можно принимать всерьез. Возможно, механизм был сделан Посидонием как демонстрационный образец для всех, кто приезжал учиться на Родос, или как ценный подарок для важного гостя, такого как Помпей.