Следопыт поднялся и скоро исчез в темноте. Все томительно замолчали.

— Так в чем собственно дело? — спросил Георгий. — Феофан Феофанович?

Но тот упрямо молчал и словно не замечал молодого человека.

— Не гони коней, — ответила за старика девушка. — Сейчас мы все узнаем.

Через несколько минут вернулся Кирилл, он держал в руке сложенную простыню.

— В середине? — спросил он у своего учителя.

— Ну, разумеется, — ответил тот. — И отрежь лоскут для пояса.

— Понял, — кивнул Следопыт, вытащил нож и принялся кромсать простыню.

Через несколько минут Феофан Феофанович спросил:

— Вы уверены, Юленька?

— Уверена, — убежденно кивнула она.

— На все сто?

— Не тяните уже!

— Тогда раздевайтесь, девочка.

Только тут до Георгия дошел смысл и всего сказанного, и всего того, что свершалось на его глазах.

— Я тебя туда не пущу, — с отчаянием в голосе повторил он. — Я запрещаю!

— Ты мне не муж, милый, — ответила Юля.

— И что с того?

— А то. Я так хочу.

— Как звеньевой отряда говорю: нет!

— А-а, как звеньевой! Отвернитесь, — приказала всем Юля.

Все трое послушно отвернулись. Юля сняла рубашку, стянула джинсы.

— Если с ней что-то случится, вы будете отвечать по закону, — процедил Георгий в сторону мечтательно улыбавшегося Позолотова. — Слышите?

— Слышу, слышу, — легко кивнул тот.

Подумав, Юля расстегнула и сняла лифчик. Затем прихватила испорченную простыню и надела ее, как ночную рубашку, через голову. И только потом перехватила ее на талии размахрившимся пояском. Разбила прическу, спутала немного волосы. Вспомнив, разулась и осталась босиком. Закрыв глаза, глубоко вдохнула.

— Я готова, — на выходе вымолвила она.

Все трое живо обернулись. Перед ними стояла чудесная девушка из языческого прошлого. Ну, разве что волосы были подстрижены, ну так мало ли что? Но самое главное — она была поразительно похожа на тех, кто жил на Холодном острове…

— Вы — храбрая девушка, Юленька, — кивнул старик с револьвером, заряженным серебряными пулями. Он его уже вытащил из кармана. — Мы вас прикроем с Кирюшей! Я вас прикрою лично! — для пущей уверенности твердо сказал он.

— А вы меня, если что, не пристрелите? — поинтересовалась Юля. — Серебряной-то пулей?

— Я постараюсь, — успокоил ее Позолотов.

— Но что ты ему скажешь?! — взмолился Георгий.

— Кстати, ваш диалог мы не проработали, — заметил Феофан Феофанович.

— Это упущение, — согласился Следопыт. — Мне кажется, надо обсудить этот вопрос прямо сейчас.

— Я предпочитаю экспромт, — улыбнулась Юля.

— Ничего нет лучше экспромта! — воскликнул Позолотов. — На этом языке с нами разговаривают боги!

— Какие боги? — вопросил Георгий. — Чего вы несете?

— Ваш пессимизм, молодой человек, меня убивает, — заметил старик. — Вы это прекратите!

— Вот сами наденьте эту ночнушку и идите к нему, — гневно подсказал Малышев разговорчивому старику. — С экспромтом!

Кирилл взорвался коротким смешком: представил учителя в ночнушке, вторгающегося ночью в жизнь лесоруба. Юля сама едва сдерживалась, чтобы не покатиться со смеху.

— Что? — нахмурился Позолотов и перевел взгляд на ученика.

Но тот, давясь смехом, лишь замотал головой: мол, ничего, все отлично!

— Успокойтесь вы, — попросила Юля. — Я уже знаю, что скажу ему. У меня есть ключевое направление диалога: «Колодец украденных душ!»

— Отлично! — вскинул голову ободренный этой новостью Феофан Феофанович. — Браво, Юленька! Колодец! Я так и думал! Тогда вперед!

Они подошли к освещенному окну избы, вдоль которой густо разросся кустарник, заглянули в окно. Клим истребил часть бубликов и теперь допивал чай, но уже под папиросу. Сизый дым окутывал его суровое бородатое лицо, скрывая выражение глаз, рассыпался над патлатой седеющей головой.

— Я буду держать его на мушке, Юленька, — пообещал Кирилл Белозёрский.

— Очень надеюсь на это, Кирилл, — кивнула Юля. — Я пошла!

И она двинулась к дверям избы.

— Не девушка — метеор! — похвалил ее Феофан Феофанович.

В тот момент, когда Юля занесла кулачок над дверью, Георгий не удержался от злой шипящей реплики в адрес старика с револьвером:

— Правильно сказал Косогоров: вы — сумасшедший! Псих!

— Есть немного, — пожал плечами Феофан Феофанович. — Но все лучше, чем быть нормальной посредственностью!

Девушка собралась и постучала костяшками пальцев в дверь жилища Горыныча. Мужчинам было видно, как он, сидевший за столом, сгруппировался от этого стука, точно дикий зверь, услышавший шаги у своего логова. Обернулся и метнул взгляд на окно, но они успели спрятаться, и только потом, когда стук повторился, спросил:

— Кого чёрт принес?

— Открой, Клим! — требовательно, но с душой сказала Юля.

Голос женщины и успокоил, и встревожил его одновременно. Он встал с табурета и подошел к двери в крохотные сенцы. Наблюдатели едва головы не засунули в окошко, чтобы не упустить его из виду. Открыв их, Горыныч скрылся в сенях. Было слышно, как он отодвигает щеколду второй двери. Со скрипом, она отворилась… Теперь стоило проследить за Юлей! Трое охотников увидели, как свет упал на крыльцо и как вспыхнула белая самопальная «рубашка» до пят на девушке, как сверкнули от электрического света ее золотистые в рыжину волосы.

— Кто ты, дева? — скрытый в сенцах, спросил Зарубин.

— Впусти, тогда скажу, — ответила она. — Негоже мне на пороге говорить.

— Ты здесь одна или кого привела?

— Одна я, Клим, — ответила она. — Одна-одинешенька. Верь мне.

— Входи тогда, дева, — сказал хозяин.

Он пропустил ее в дом, сам шагнул на крыльцо и огляделся по сторонам — все трое прилипли к стене за кустом. И только потом Клим Зарубин закрыл дверь; стукнула и щеколда засова. Юля сразу оказалась на чужой территории. Возможно, враждебной. И уж точно — небезопасной.

— Это происходит не со мной, — тихонько пробормотал Георгий.

— Точно, — подтвердил Позолотов. — Вы сейчас спите, молодой человек, в своей московской кроватке и видите кошмар из жизни вурдалаков. Вот ведь какое везение! Какая экзотика! На психотерапевтах после таких снов разориться можно!

— Вы так шутите, да?

— Почему? Я совершенно серьезен.

— Феофан Феофанович, тише, — предостерег его Кирилл Белозёрский.