Воздух ещё гудел. Я снова дёрнул Эшкомба за одежду, а потом выразительно посмотрел на раззявленный рот огромной печи. Лорд проследил за моим взглядом и слегка кивнул, но я не знал, верно ли он меня понял.

Слон нахмурился.

– Мастер?

– Что? – спросил Освин. Его всё ещё трясло.

– Потолок горит.

Слон указал вверх. Там, прикреплённый к камню, шипел фитиль. Огонь стремился к цилиндру, приклеенному к потолку высохшими яйцами и мукой и замаскированному серым пеплом.

Взгляд Освина заметался по комнате. Ещё в четырёх местах на потолке пылали фитили, подожжённые огнём Архангела. И каждый был прикреплён к цилиндру.

Глаза Освина широко распахнулись.

Я схватил лорда Эшкомба и дёрнул. Резко подавшись вперёд, он нырнул в духовку гигантской печи. Я запрыгнул следом, прижался к нему и зажал ладонями уши.

Фитили прогорели, пламя добралось до цилиндров.

– Господи всемогущий! – сказал Освин.

И на сей раз Бог ответил.

Дурной сон…

Мои веки затрепетали.

«Вот и всё, – подумал я. – Просто приснился кошмар. Спи дальше».

Нет, – произнёс знакомый голос. – Проснись, Кристофер.

«Учитель? – спросил я. У меня раскалывалась голова. – Это вы?»

Да, – ответил он. – Просыпайся. Немедленно.

«Пожалуйста, мастер, ещё несколько минут. А потом я встану и подготовлю лавку к открытию».

Нет, Кристофер. – Он ткнул меня в спину, и я почувствовал боль. – Ты должен встать. Сейчас же. Живо!

Я застонал.

Голову разрывало на части.

Я открыл глаза. Вроде бы. Стояла непроглядная темень.

Сплю я или нет?

И жив ли вообще?..

Болело всё тело. Полагаю, так не бывает, если ты мёртв. У меня звенело в ушах, словно я провёл эту ночь на колокольне собора Святого Павла. Кости ныли, словно по ним потоптался слон. Настоящий.

Я перевернулся и выполз – скорее, выпал – из печи, рухнув на каменный пол. Несколько секунд я просто лежал, не в силах шевелиться.

Глаза щипало. Я чувствовал запах дыма и меди. Что-то кололо меня в спину – там, куда ткнул, словно кинжал, кулак моего учителя. Я закинул руку назад и пошарил. Пальцы нащупали острый осколок камня, вонзившийся в мою плоть как наконечник стрелы. Я выдернул его. Мой крик был первым звуком, который я издал.

Теперь стало светлее – если можно так выразиться. В воздухе висело густое облако пыли. Комната была затянута серым дымом. Я осмотрел то, что осталось от лаборатории.

Потолок обвалился, раздавив и разломав рабочие столы. Повсюду валялась бумага; разорванная, обгоревшая, засыпанная стеклянным крошевом, блестевшим, как алмазный порошок. В одном углу лениво горела куча пергамента.

Я заглянул в духовку, которая стала нам убежищем от огня Архангела, когда взорвались приклеенные к потолку цилиндры. Лорд Эшкомб лежал внутри, его грудь медленно вздымалась и опадала. Железная плита была сизой от пепла. С одной стороны она выгнулась, словно в неё попало ядро из гигантской пушки. Примерно в том месте, где была моя голова…. Я коснулся волос, и голова взорвалась болью. Я скрючился на полу и лежал, тяжело дыша, пока боль не отступила.

Я попытался встать. Ноги не слушались. Алые капли упали на камень передо мной, и лишь спустя минуту я понял, что кровь идёт у меня из ушей.

Тут я вспомнил, что мы не одни. Вернее, были не одни. Пыль немного осела, но я больше никого не видел. Там, где стояли Освин и Слон, теперь возвышались лишь груды обломков.

Но есть ещё кто-то… Третий. Почему учитель разбудил меня?..

Уот!

Я заморгал.

Уот, который перед взрывом заполз в угол, не попал под обрушившийся потолок, хотя всё же сильно пострадал. Теперь он лежал на груде камней. Его левая рука безжизненно повисла, а левая сторона лица была обожжена до черноты и изуродована. Пламя ещё дрожало на обугленном рукаве его льняной рубашки. Одним уцелевшим глазом Уот уставился прямо на меня. А потом моргнул.

«Ладно, Кристофер, – сказал я себе, – вставай».

Однако Уот оказался на ногах первым. Он поднялся с кучи обломков, но тут же, пошатнувшись, рухнул на колени и сплюнул на пол. Уот натужно дышал, но не сводил с меня взгляда.

Кристофер! Вставай же!

Уот вскочил на ноги и сделал шаг ко мне. Затем ещё один. Он подходил всё ближе. Почерневшими пальцами Уот сжимал свой нож. У него до сих пор остался нож?..

Мысли понеслись с бешеной скоростью. Но двигаться я не мог. Лорд Эшкомб пошевелился и вылез из духовки, но и ему сейчас не под силу было остановить парня. Я попытался отползти.

Бесполезно.

Уот пнул меня в бедро, толчком перевернув на спину, и сел на меня верхом. Его голова покачивалась из стороны в сторону, и он не мог толком сосредоточиться, но видел вполне достаточно. Уот занёс нож.

И тут произошло невероятное.

Сверху обрушилась скалка.

«Мне всё это снится», – подумал я.

Скалка из вишнёвого дерева была тёмно-красного цвета, длиной с руку и толстенной. Она ударила Уота по голове со стороны его невидящего глаза. Оставшийся глаз тут же остекленел.

Последовал второй удар, ещё сильнее первого; дерево с глухим стуком врезалось в кость. Уот мешком рухнул на пол. Я ошарашенно уставился на его неподвижное тело.

Надо мной склонился Том. На его лице было написано беспокойство. Том положил руку мне на грудь.

– Ы-ы-ы-ааа-в-в-в-я-а-а-е-е-е? – невнятно промямлил он.

Казалось, мы с ним под водой. Я тряхнул головой, чтобы утихомирить колокол, гудящий в черепе. Плохая была идея. Меня тут же вырвало. Рот наполнился кисло-горькой желчью, смешанной с каменной палью. Меня снова вырвало.

Том придержал меня и повторил – на этот раз более членораздельно:

– Ты как, в порядке?

– Ты вернулся, – каркнул я.

– Ну конечно. Глупо было давать тебе обещание.

– Прости. – Я привалился к нему. – Ты и правда прихватил скалку?

Том смутился.

– Это единственное оружие, которым я владею.

* * *

Позже Том уверял, будто я сам поднялся по лестнице. Я не мог этого припомнить. Зато помнил, как Том закинул лорда Эшкомба на плечо и вытащил на улицу, где нас чуть не переехала карета, запряжённая четвёркой лошадей.

Возница натянул поводья, остановив карету. Раздражённый конь ткнул меня носом в голову и напустил слюны мне в ухо. Возница проклинал нас на чём свет стоит. Из окошка выглянул потный аристократ и тоже крепко выругался. А потом увидел человека, которого нёс Том.