камни вокруг себя. Несколько секунд, и уже видно, что это ни что иное, как голова ящера, покрытого шершавыми чешуйками и имеющего размер с пару хороших взрослых гребнистых крокодилов. Однако, это был всё же ящер, а не крокодил. Существо явно было приспособлено к жизни на поверхности земли, а не в речных водах.

Тем временем, существо уже полностью выбралось из земли. Отряхнулось и принялось осматриваться по сторонам. Ноздри его дрогнули. Всё оно мгновенно застыло, словно бы что-то его насторожило, но ящер никак не мог понять, что. Существо снова втянуло ноздрями воздух, но в этот раз дольше и сильнее, голова его медленно повернулась в сторону. В след за головой начало поворачиваться и всё остальное тело, но всё ещё медленно…

Внезапно голову ящера пробил насквозь и прибил к земле тонкий зеркально блестящий клинок. Ящер дёрнулся всем телом, но с места не сдвинулся. Более того, меньше, чем через пару ударов сердца, онемение, начавшее распространяться с места пробития на голове по всему телу, достигло кончика хвоста, и существо неестественно выгнувшись, вытянувшись, замерло, а его поверхность начала покрываться инеем.

Меч, легко и почти беззвучно покинул голову ящера и взлетел лезвием к небу. Девушка, держащая этот меч, внимательно осмотрела кончик лезвия, выискивая на нём какие-либо дефекты, не нашла, после чего убрала клинок в его ножны, висевшие на специальной перевязи возле её пояса.

Девушка была молода, красива, одета в дорогой «халат» Мага. Черные её волосы были заплетены в тугую косу за спиной.

Она небрежно подобрала «ядро», образовавшееся на трупе оледеневшего ящера, спрятала его в поясную сумку и двинулась к стене в основании ущелья. Там она остановилась, закрыла глаза и несколько минут оставалась в таком положении неподвижной.

В какой-то момент, что-то изменилось. И в стене напротив уже есть тёмный широкий зев зловещего вида пещеры. Причём, пещера не выглядела новой и только что открытой. При взгляде на неё, создавалось полное впечатление, что была она здесь всегда, и ничего особенного в том нет. Однако же, секунду назад её не было.

Девушка открыла глаза, посмотрела на открывшийся зев, удовлетворённо сама себе кивнула и решительно направилась внутрь. Она скрылась во тьме пещеры, какое-то время ещё был слышен тихий звук её лёгких шагов, но довольно быстро стих и он. Ущелье было снова безмолвным и мёртвым.

Прошло несколько минут. Из зева пещеры что-то послышалось. Через пару мгновений стало понятно, что это «что-то» — всё тот же тихий звук шагов девушки. Правда, нынче они так легки, как раньше уже не были. Да и сама девушка, что вскоре показалась на свет, выглядела не такой свежей и чистой, как раньше. Халат её был изрядно потрёпан, часть волос выбилась из причёски, а левая рука была окровавлена, и её придерживала правая.

Однако, при всём этом, девушка держалась вполне уверенно, шла ровно, не покачивалась и не шаталась. Шла она к белому осёдланному коню, который спокойно пасся в этом ущелье, невозмутимо похрустывая камнями, которые он периодически поднимал с местной земной поверхности.

Девушка дошла до него, запрыгнула в седло, взяла поводья и чуть сжала колени, подавая тому знак начать двигаться. Он повернул к ней голову с не по животному умными глазами, смерил взглядом окровавленную руку девушки, пришёл к своим каким-то выводам, отвернулся и высоко подпрыгнул. При этом, ещё в прыжке, в стороны распахнулись, раскинулись два здоровенных белых крыла, которыми конь уверенно взмахнул и, заложив вираж, начал набирать высоту.

Вскоре, фигура девушки на крылатом коне превратилась в маленькую трудно заметную точку, а после и вовсе исчезла.

Ущелье снова стало тихим и мёртвым. И так продолжалось больше получаса. Пока из пещеры не послышались какие-то ещё звуки, довольно быстро оформившиеся в четкие тяжёлые шаги чего-то крупного и тяжёлого.

Ещё через минуту это крупное показалось из темноты пещеры, оказавшись ещё одним ящером… вот только раза в четыре крупнее, чем тот, который всё так же продолжал валяться замороженным бревном, даже и не думавшим оттаивать.

Ящер выглянул. Осмотрелся. Неторопливо подошёл к мерзлому трупу другого ящера. Понюхал его… и в несколько укусов, разорвав на части, проглотил их все. После чего неторопясь побрёл дальше, на выход из ущелья.

Стоило ему скрыться за поворотом, как из пещеры показалась любопытная мода следующего такого же ящера…

***

Холм выползал из-под Крепости медленно. Он двигался гораздо медленнее, чем тот, который нам с Белмаутом и Октавием довелось встретить раньше. И я даже могу придумать этому парочку вполне правдоподобных, но совершенно не проверяемых объяснений. Например: этот холм двигался медленнее, так как был намного больше по размеру, а от того неповоротливее и инертнее. Или вот: тот холм был уже на марше, от того и шёл с крейсерской скоростью, а этот только-только проснулся, не успел не то, что разогнаться, но и даже размяться толком, вот и выползал медленно, неторопливо, потягиваясь и позёвывая…

Хотя, это я уже фантазирую: не было никакого «позёвывания», а то бы я вообще обалдел бы… а те, кто в той Крепости ещё находился, «удивились» бы гораздо менее цензурно. Им там и так-то не сладко, а тут бы ещё и зев в земле у них под ногами распахивается… Нет, не хочу такое даже представлять.

Холм из-под Крепости выползал медленно. Несколько долгих часов. За это время, те, кто в этой Крепости на момент начала катаклизма находился, а это почти три тысячи человек, между прочим, вполне успели осознать происходящее, отпаниковать своё, успокоиться, эвакуироваться и даже вернуться обратно. Зачем? Понятное дело: вытащить всё самое ценное, рискуя получить падающим камнем по голове. А ценное — это вообще всё, что не прибито гвоздями. Да и то, что прибито, тоже не медяки стоит.

Суета, крики, команды, треск и грохот осыпающейся кладки начинающих рушиться внутренних зданий. Временами взрывы и даже кое-где пожары с быстрым их последующим тушением.

Я сидел в кабинете Коменданта у окна, подперев рукой щеку и наблюдал за происходящим, благо окно было повёрнуто в нужную сторону. В свободной руке была большая кружка со свежевыжатым соком, из которой я временами делал глоток другой. Да ещё и не мной выжатым соком. Да-да: специально приставленный ко мне человек, то ли денщик, то ли камердинер, то ли камер-лакей приставился ко мне. Да, понимаю, звучит не очень. Да и слова такого нет в принципе. А вот человек есть.

Я о нём не просил. Вообще, даже не думал о чём-то подобном, но стоило закончиться строительству, а в моей «зачётке»