В коридоре послышались шаги. Вера вздрогнула и невольно сжалась в комок на кровати. Это не мог быть Игорь, его походка была мягкой, как бы скользящей, а шаги за дверью напоминали поступь Командора – громкие, твердые, уверенные. Дверь распахнулась, на пороге возник Рустам. Лицо его было сумрачным, лоб пересекала глубокая, вертикальная морщина.

Он оглянулся и, убедившись, что рядом никого нет, зашел в комнату. Вера молча смотрела на него, щеки у нее пылали.

– Ну, здравствуй, – произнес Рустам, не приближаясь к постели, на которой сидела Вера, а оставаясь у самого порога.

– Здравствуй, – пролепетала она едва слышно.

Он усмехнулся.

– Сколько же мы не виделись? Лет семь или меньше?

– Ровно семь лет.

– Ты очень изменилась. Стала настоящая красавица. Материнство тебе к лицу.

– Спасибо. – Вера облизала пересохшие губы. – Ты… ты знаешь, чей это ребенок?

Рустам помедлил немного и кивнул.

– Да, знаю. Прости, я не думал. Мне и в голову не могло придти…

– Почему не могло? – с горечью проговорила Вера. – Разве я не женщина? Не такая же, как твоя жена? Она же рожала от тебя детей.

Лицо Рустама разгладилось.

– Конечно, ты женщина. И женщина очень хорошая. Замечательная, – произнес он мягко. – Я не это имел в виду.

– А что?

Он пожал плечами.

– Да ничего. Наверное, я просто эгоист. Заботился лишь о себе, чтобы самому было легко и хорошо. Ты ничего не говорила, и я подумал, что нам… тебе ничего не угрожает.

Вера кивнула, закусив губу.

– Я звонила тебе. Много раз. Когда узнала наверняка. Телефон был отключен.

– Да, знаю. Сразу после твоего отъезда у меня его украли. Пришлось купить новый.

– Это, правда? – Она посмотрела на него пристально, глаза в глаза.

– Конечно, правда. Неужели ты могла подумать, что я нарочно выключал его, чтобы ты не дозвонилась?

– Я… я так и думала. Почему ты не позвонил сам?

– Некогда было, кызым. Замотался, навалились дела. Когда разгреб их, решил не тревожить тебя. Думал, тебе так будет спокойней. Все равно ничего бы у нас не вышло.

– У нас вышел Алик! – сказала Вера и встала с постели.

Рустам тотчас шагнул назад.

– Не надо, кызым, не подходи.

– Почему? – она улыбалась, а по лицу ее текли слезы. – Почему же? Боишься, что я тебя съем?

– Боюсь. Ты когда-то обожгла меня. Я… не мог тебя забыть. Долго. До конца так и не смог.

– Брось! Ты забыл меня сразу же, как только привез на вокзал.

– Это не так.

– Тогда почему?! Почему отпустил? – Она кричала почти в голос, навзрыд, уже не опасаясь, что ее могут услышать. Кричала и шла вперед.

Вот он. Совсем рядом. Только руку протянуть, и можно коснуться пальцами его лица. Вера чувствовала идущий от него запах одеколона. Того самого, который сводил ее с ума. Господи, сколько раз она мечтала об этом! Неужели все сбылось?

– Руста-ам, – не то выдохнула, не то простонала Вера.

– Отойди, кызым, – проговорил он тверже. – Слышишь? Отойди. И успокойся. Где Игорь?

– Какая тебе разница, где он? Я плевать на него хотела!

– Как ты можешь? – Лицо Рустама потемнело от гнева. – Он сказал, что вы жених и невеста. Он мне как сын. Я не допущу, чтобы его жизнь была разбита.

– А моя? – Вера вдруг почувствовала, что смертельно устала. Она стояла перед Рустамом, бессильно опустив руки, ощущая себя маленькой и слабой, точно шахматная пешка перед ферзем. – Мою жизнь тебе не жалко? Ведь я люблю тебя. Все эти годы любила. С мужем рассталась, едва Алик родился. Он тоже твой сын, родной сын.

Рустам тяжело вздохнул.

– Сядь, кызым. Я прошу тебя. Сядь, я тебе расскажу.

Вера кивнула, медленно вернулась к постели, забралась на нее с ногами. Ее знобило.

– Мне было десять лет, когда умер отец. Мать вышла замуж второй раз. За русского. Через год у них родился ребенок. Девочка. Она была белокурая, как отчим, и такая же голубоглазая, как он. Ее назвали русским именем, Маша. Я в ней души не чаял. Она казалась мне ангелом: такая крошечная, хрупкая, такая светлая и розовая. Мы дружили всю жизнь. Она рано вышла замуж, едва ей стукнуло восемнадцать. Ее муж был хорошим парнем, и тоже русским. Почти сразу же родился Игорь. Маша часто привозила его к нам в дом, он играл с моей старшей, нянчил среднюю и младшую.

А потом случилось страшное. Маша должна была лететь в командировку, она была талантливым инженером, ее уважали на заводе. Володя повез ее в аэропорт на своей «Волге» По дороге в них въехал КАМАз. Водитель уснул за рулем. Погибли все трое. – Рустам сделал паузу и откашлялся.

Вера молчала, на ее щеках подсыхали влажные дорожки от слез.

– Вот так, в одночасье, Игорь остался круглым сиротой, – глухо произнес Рустам. – Ему было всего четырнадцать. Я взял его к себе. Бог тогда еще не дал мне сына, и он стал мне, как сын. Кровь и плоть моей любимой сестры, моей Машеньки. Пойми, кызым, я не могу стать у него на пути. Пойми и не искушай меня. – Он быстро подошел к Вере, нагнулся и поцеловал ее в щеку. Затем повернулся и скрылся за дверью.

Она сидела, оглушенная, не видя ничего вокруг. Зачем она нашла его после стольких лет разлуки? Чтобы услышать страшный приговор? Чтобы не сметь даже прикоснуться к нему, и каждую ночь принадлежать немилому, чужому человеку? Нет, это слишком жестоко!

Хлопнула дверь ванной. В спальню вошел Игорь, голый по пояс, обмотанный полотенцем. Лицо его было мокрым и красным, глаза возбужденно блестели.

– Куколка моя, иди купаться! – игриво пропел он, подхватил Веру на руки и принялся снимать с нее одежду.

Она не сопротивлялась, только закрыла глаза. Ей казалось, что она попала в ад, и черти тащат ее на какие-то немыслимые муки. Мукам этим длиться долго-долго, нескончаемо, вечно.

Ночь Вера промаялась без сна, а к утру твердо решила, что ей нужно бежать из этого дома. Ни минуты не медлить, бежать, спасаться, уносить ноги.

Однако, когда за завтраком она увидела Рустама, решимость ее, словно ветром сдуло. Он сидел за столом как раз напротив нее, такой родной, близкий, несказанно желанный! Сердце у Веры таяло, как кусок шоколада, опущенный в горячее молоко.

Рустам вел себя сдержанно и корректно, вежливо улыбался, в меру пошучивал, при этом умело избегая смотреть Вере в глаза. Тем не менее, пару раз она заметила на себе его взгляд, беглый, но цепкий и пристальный. Знакомый взгляд, от которого ее кидало в сладкую дрожь.

К концу завтрака она уже твердо знала, что останется. Будь что будет, не в ее силах отказаться от собственных грез, от того, о чем она тайно мечтала на протяжении стольких лет! «Он все равно будет моим. Любой ценой, но будет». – Сказав про себя эти слова, Вера почувствовала невероятное облегчение и спокойствие.