— Таша, — прорычал Исам, заводя мне руки за голову.

Впившись резким, почти болезненным поцелуем в губы, он тут же спустился вниз, туда, где сейчас сосредоточилась вся моя суть.

— Исам, — плакала я, мотая головой из стороны в сторону, путаясь пальцами в его белых волосах, словно боялась, что он прекратит и восхитительная пытка закончится.

По телу стали прокатываться горячие волны. Одна за другой, они грозили утопить, позволить захлебнуться в блаженстве.

Никогда я не была открыта перед ним так, как сейчас. Никогда не верила, не доверяла настолько. До конца. И эта вера расширяла границы удовольствия до небывалого. Когда тело забила сладкая судорога, а Исам оказался сверху и наполнил меня собой одним рывком, показалось, что мое наслаждение может граничить только с самой Вселенной.

Я не знаю, сколько это длилось. Сплетясь пальцами и рыча, мы перекатились на постели. Приникнув к его губам в поцелуе, я откинулась назад и застонала. Закусив губу, принялась снова и снова опускаться сверху, каждый раз думая, что сейчас счастье точно убьет меня.

Когда начала бить крупная дрожь, а тело стало невероятно легким и отчего-то непослушным, Исам рывком поднялся. Подхватив меня под бедра, позволил сплести ноги за ним. А потом стал опускать на себя с такой силой, что мне показалось, я не выдержу этого бешенного ритма и чувства переполнения изнутри.

Через какое-то время я обнаружила себя, лежащей на его плече. Нежно поцеловав в губы, Исам погладил меня по спине.

— Я причинил тебе боль, Таша? — спросил он хрипло.

— Ты с ума сошел, — промурлыкала я. — Это было… Я… я прямо сейчас могла бы все повторить.

— Сама напросилась, любимая, — сказал Исам, лукаво щурясь.

Мне игриво прикусили мочку, и, казалось бы, невинная ласка заставила вздрогнуть от удовольствия. Что в свою очередь позволило ощутить… что чувство наполнения изнутри никуда не делось…

Нежно поцеловав в губы и прошептав на ухо, что любит меня до безумия, Исам осторожно положил меня на живот, а сам оказался сверху. Меня поцеловали между лопаток, а потом с силой ударили бедрами.

Я думала, что уже умерла от удовольствия в эту ночь. Но оказалось, это было только начало.

Чем дальше, тем больше стирались границы, плыло пространство, время, условности.

Я думала, без магии это невозможно… но вот пришло ощущение падения, а потом вдруг увидела себя глазами Исама. Красивую до боли, растрепанную, невероятно родную.

Фокус зрения менялся бесчисленное количество раз за эту ночь.

А разделяемый на двоих экстаз не раз взрывал этот мир.

Засыпая на рассвете на груди Исама, я тихо мурлыкала, чувствуя, как пальцы дракона скользят по моей спине.

Прежде, чем ускользнуть в блаженную темноту, пробормотала:

— Исам. Я хотела поговорить о возможных последствиях…

— Никаких детей, Таша, пока ты не закончишь Альма-матер, а потом мы оба не решим, что готовы, — сказал Исам. — Прости, мне следовало сразу сказать. Прежде, чем идти к тебе, я выпил специальный отвар.

— Я тоже, — честно ответила ему. — Но раз в вашем мире это работает в две стороны, пей в следующий раз лучше ты.

Новый день ворвался в сознание гулким топотом по палубе, криками, приказами, в которых не понимала ни слова, отдаваемыми командным тоном.

Исам подорвался молниеносно, и, пока я сонно хлопала ресницами, уже влезал в брюки.

Быстро поцеловав в макушку и шепнув, чтобы ничего не пугалась и что все будет хорошо, дракон покинул мою каюту.

Я потрясла головой. Пугаться? Очень смешно.

Оделась я почти также быстро, как Исам.

И вскоре тоже оказалась на палубе с луком в руках.

Охватив взглядом корабль, благо верхняя палуба это позволяла, увидела, что большая часть команды сосредоточилась на корме, остальные держались у бортов. В руках чуть ли не у каждого то ли арбалеты, то ли гарпуны.

Задрав голову, увидела, как Исам занял место на рее и сверху руководит духами ветра.

— Цельсь… пли! — раздалось справа и в тот же момент громыхнуло.

— Рано! — проорали оттуда же. — Не достали. Вон она, гадина.

Пользуясь тем, что на меня никто не обращал внимания, в несколько прыжков оказалась у борта. Перевесившись через борт, вгляделась в волны, что было непросто, учитывая, что над водой стелется пушечный дым.

— Вона, гадина, — прозвучало над ухом, и чья-то рука показала направление, куда смотреть.

Пальцы до бела вжались в борт. Прямо на нас под водой двигалось… нечто.

Сначала я приняла это за тень, потом, когда явственно различила щупальца и отвратительную прозрачную голову, поняла, что вижу гигантскую медузу. Гигантскую — это значит побольше нашего корабля.

Гадина двигалась прямо на нас.

— Слева по борту еще две! — раздалось сверху.

— Проклятье! — раздался голос боцмана. — Мы в косяке этих тварей!

— Цельсь… пли! — раздалась команда и в следующий миг мир потонул в грохоте.

Корабль качнуло, и, если бы не чьи-то сильные руки, я вывалилась бы за борт.

— Осторожней, принцесса, — сказал загорелый матрос, но обратно в каюту гнать не стал. Возможно, ему было просто не до меня.

— Подбили! — раздался чей-то голос.

Вглядываясь с содроганием в клубы дыма, обнаружила, что в боку медузы зияет рваная дыра.

— Подбили, да не добили, — раздалось над ухом, а следом прозвучало грязное ругательство.

— Она может протаранить судно? — спросила я у матроса, а тот, вместо ответа сплюнул в сердцах.

Дождавшись, пока чудовище приблизится, выстрелил из арбалета.

Стреляли и другие. Но не похоже, чтобы медузе это мешало.

Отмерев, я натянула лук и прицелилась.

Стрела вжикнула в воздухе, и, когда достигла цели, медуза замедлила ход.

Теперь на меня обернулись все, причем смотрели как-то с уважением.

— Лук фей, — пояснила я и натянула тетиву снова.

После третьего выстрела медуза отстала, и, когда я готова была на дрогнувших ногах опуститься на палубу, показались еще две.

Дальнейшее слилось в единую завесу дыма, свиста стрел, дрожащих от напряжения пальцев и проклятий. Медузы появлялись отовсюду и только ловкое маневрирование Исама позволяло не встретиться ни с одной из них.

— Ничего, девонька, — сказал один из матросов, улыбаясь мне щербатой улыбкой. — И не в таких переделках бывали. Прорвемся.

Я растерянно перевела взгляд за борт и подумала, неплохо бы и мне иметь такой оптимизм.