Вместе с тем в инструкции по организации борьбы с партизанами, выпущенной штабом группы армий «Центр» 2 сентября 1942 года, подчеркивалось: «…Дети могут считаться виновными только в том случае, если они достаточно зрелы для того, чтобы полностью осознавать значение своих действий. Дети до 10 лет таковыми не являются в любом случае. Их следует наказывать, но не расстреливать» (NOKW 3142).

В июле 1942 года полевая полиция германских сухопутных сил сообщила об аресте женщин, имевших при себе запасы различных ядовитых веществ, таких как мышьяк, стрихнин и морфий. В задачу этих девушек входило знакомство с немецкими солдатами и их убийство в дальнейшем при помощи вышеназванных ядов. В Брянске же была задержана одна русская, которая спрятала в туалетной выгребной яме 400 граммов бруцина. Она призналась, что по заданию офицера НКВД ей надлежало отравить этим ядом колодцы, устроиться на работу в немецкую роту по забою скота и выпечке хлеба, с тем чтобы подмешивать в пищу яд и осколки стекла. А один партизан, совершивший в тюрьме самоубийство, имел при себе 50 граммов мышьяка, а ведь 1/200 грамма этого вещества вполне достаточно, чтобы лишить человека жизни.

Длительная нехватка полицейских и охранных частей к началу зимы 1941/42 года вынудила немецкое командование возложить охрану армейских тыловых районов и надзор за гражданским населением на полевые войска и их тыловые службы. Так, полкам было поручено очищение территории в соответствующих районах их размещения, а дивизиям – осуществлять постоянный контроль деревень на своих участках силами подчиненных им подразделений тайной полевой полиции. В частности, об этом говорилось в распоряжении командующего 9-й армией командующему армейским тыловым районом от 10 сентября 1941 года, где отмечалось, что ответственность за борьбу с партизанами возложена именно на командование армии и командующего тыловым районом (NOKW 2188). Подобный пункт содержится и в приказе командира 32-й пехотной дивизии № 282/41 от 13 ноября 1941 года (NOKW 2136).

Мероприятия по обеспечению безопасности должны были облегчить составление списков домов с занесением в них всех лиц мужского пола, в том числе мужчин, в них временно не проживавших, а также проведение внезапных перекличек на предмет выявления отсутствующих. При этом население, годное к несению военной службы, надлежало собирать в специально отведенных местах, с тем чтобы затем использовать его для расчистки снега и проведения других подобных вспомогательных работ. Однако долговременное задержание этих лиц не предусматривалось. После перепроверки их отпускали по домам, чтобы не вызывать ненужного озлобления у местных жителей.

Одновременно, согласно приказу Главного командования сухопутных сил от 25 октября 1941 года, воинские части на оккупированных территориях обязывали предпринимать шаги по завоеванию доверия населения. Для этого от них потребовали создать из числа местных жителей сеть доверенных лиц, с помощью которых предполагалось выявить и ликвидировать тайные связи населения с партизанами. Причем таких доверенных лиц ни в коем случае не следовало избирать из числа местных жителей, открыто симпатизировавших немецким оккупационным властям, и тем более из рядов полицаев. По возможности они должны были казаться партизанам вполне благонадежными людьми. В качестве вознаграждения за такое сотрудничество предусматривались денежные выплаты и выдача продовольственных пайков. Об этом, в частности, шла речь в приложении к журналу боевых действий 3-й танковой группы № 1450/41 за период с 12 августа 1941 года по 31 января 1942 года (NOKW 3499) и донесении начальника контрразведки 253-й пехотной дивизии № 1655/41 от 15 ноября 1941 года (NOKW 1164). В сводке же штаба 17-й армии от 27 ноября 1941 года отмечалось, что за организацию и руководство подобной работой во всей полосе ответственности армии отвечает начальник ее контрразведки – офицер абвера (NOKW 2934).

В качестве важнейшего мероприятия немецких войск в борьбе с партизанами в первую зиму (1941/42 года) русской кампании все же следует считать проведенную строгую централизацию всех разведывательных сил и средств подавления партизан, а также подчинение их органам контрразведки во главе с офицерами абвера при армейских штабах. Кроме того, к каждому штабу прикомандировали особых офицеров по партизанским делам, в обязанность которых входила непосредственная организация противопартизанской борьбы.

В их распоряжение были выделены особые «охотничьи» или «истребительные команды», состоявшие из опытных военнослужащих под командованием инициативных офицеров, знакомых с партизанской тактикой и имевших навыки спортивной охоты. В каждом корпусе и дивизии действовало по одной команде численностью до взвода, в распоряжении командующего армейским тыловым районом находилось несколько таких взводов, а отдельным полкам выделялось по одному отделению.

К числу неоспоримых преимуществ таких команд, определявших их эффективность, относились большая подвижность и умение примениться к тактике партизан. Причем сводки их обобщенного опыта собирались, обрабатывались и затем использовались при подготовке солдат других истребительных команд (см.: приложения № 5 и 6).

Общее представление об организационной структуре и схеме передачи информации по вопросам противопартизанской борьбы дает ее организация в зоне ответственности 17-й армии, утвержденная распоряжением офицера абвера № 4020/41 от 20 ноября 1941 года (NOKW 1693):

В качестве пояснения к схеме следует заметить, что отдел «Абвер-2» был самым засекреченным и вел работу по подготовке диверсантов и их заброске в тыл противника, по созданию специальных отрядов из национальных меньшинств, а также отвечал за другие вопросы, связанные с разведкой и контрразведкой. 3-е же отделение занималось непосредственно противодействием шпионажу и диверсиям противника. Причем предметом его особой заботы являлось недопущение утечки информации о готовящихся планах командования, а также о передвижениях войск, путях снабжения боеприпасами и продовольствием.

Определенный обзор трудностей, с которыми столкнулась контрразведка при формировании специальной структуры по подавлению партизан, дает отчет 5-й истребительной команды особого назначения при штабе 44-го армейского корпуса вермахта. Эта истребительная команда была образована 5 декабря 1941 года в составе одного офицера, двух унтер-офицеров и двадцати солдат, собранных из различных подразделений корпуса. Первое ее боевое применение состоялось под командованием начальника контрразведки – офицера абвера штаба 17-й армии и проходило с 10 по 18 декабря 1941 года в районе Краматорска – Славянска.

Сначала штаб армии сформировал отделение, специально предназначенное для борьбы с партизанами, которое было передано в распоряжение начальника контрразведки – офицеру абвера с подчинением ей патрульной службы. При этом отделение начало свою работу с изучения протоколов допросов партизан и подозреваемых в связях с ними лиц.