— Учти, мое предложение стать второй женой еще в силе, — говорит Бенуа, делая хорошую мину при плохой игре.

— Я подумаю, но только при одном условии. Узнай, где живет некий Роналдо, вышибала из ночного клуба «Контрреволюция». Фамилию не знаю. Он служит в агентстве «Часовой», у него на форме такой же золотой шлем, как у тебя. — Я тычу пальцем в беджик с именем «Элайас».

— Попробую, — отвечает Бенуа.

Мы подъезжаем к сегодняшнему месту его работы. Ему предстоит охранять небольшой заводик, на котором спиртное разливают в бутылки. Администрация «Часового» любит переводить охранников с места на место, чтобы ни один не успел присмотреться и продать ценные сведения мелким бандитам вроде Д’Найса. Который, в свою очередь, наверняка толкнет полученную информацию банде вооруженных грабителей.

— Мне вообще не обязательно сегодня работать, — говорит Бенуа, не вылезая из машины. — Один день они как-нибудь обойдутся и без охранника.

— Из-за тебя может пострадать Элайас, — напоминаю я, не снимая рук с руля. Так легче противиться искушению прикоснуться к нему.

— По крайней мере, возьми мой телефон.

— Ничего со мной не случится. Буду держаться подальше от канализации и малолетних наркоманов с заточками…

Бенуа явно страдает.

— Пока, шери! — говорит он, склоняется ко мне и быстро целует в щеку.

И только доехав до элитного поселка Мэйфилдз с полем для гольфа, я понимаю, что он, воспользовавшись случаем, сунул свой мобильник мне в бардачок… Вот хитрюга!

К сожалению, из моей машины до сих пор не выветрился аромат канализации. Я вхожу к миссис Лутули, распространяя вокруг себя такое амбре, что она невольно вздрагивает. Но миссис Лутули — женщина вежливая; она молча заваривает мне крепкий чай и, не спрашивая, доливает молока и кладет сахар. Пока я пью чай, она что-то ищет наверху.

Минут через десять она возвращается с обувной коробкой. Надевает очки и по одной вынимает фотографии.

— Что именно вы ищете?

— Скажу, когда увижу. Можно? — Я высыпаю содержимое на рабочий стол и перебираю снимки. Большинство из них давно остыли.

Наконец-то… Хватаю снимок, переворачиваю его. На снимке мужчина и женщина в день свадьбы — родители Сонг и С’бу. Молодожены щурятся на солнце у подножия лестницы, которая, скорее всего, ведет к ратуше или небольшой, скромной церкви. Жених в белом костюме с большими лацканами, невеста неуклюже держит букет розовых роз и космей. Чувствую слабую связь. Выцветшую, хрупкую, ее трудно рассмотреть на свету. Правда, с фотографиями я никогда не работала, если только фотография не была потерянной вещью, которую меня просили найти. Мне и в голову не приходило отыскивать по фотографии людей. В голове мелькает, как вспышка: Всемирный торговый центр… Нелепость какая-то!

— Как несправедливо, — качает головой миссис Лутули. — Они так рано осиротели!

— Можно мне взять ее на время?

— Не знаю, сохранились ли у меня негативы… — нерешительно возражает миссис Лутули.

Но я уже на пороге, я начинаю разматывать тонкую нить, как Тезей. Будем надеяться, на том конце клубка — не Минотавр.

И все же лучше бы я наткнулась на Минотавра. Потому что я не нахожу ничего. Езжу кругами, пытаясь поймать призрачные нити, которые выцветают, как нечеткие радиосигналы. Звонит телефон Бенуа. Это безнадежно! Сонгвеза сейчас где угодно. Может быть, пьет мокачино в кафе «Паркхерст», а может, сидит в каком-нибудь подвале в Крюгерсдорпе, привязанная к стулу. Вот бы подобраться к ней поближе! Тогда мне, возможно, и удалось бы распутать весь клубок. Но с чего начать, черт побери? Я смотрю на телефон Бенуа; он непрерывно исполняет гангста-рэп. Судя по надписи на дисплее, звонок с закрытого номера. Я дожидаюсь, пока включится автоответчик, но телефон все звонит — настойчиво, отвлекая меня. Я пропускаю указатель и въезжаю в тупик. Решаю все-таки ответить, даже если ему звонит женушка из Бурунди. Все лучше, чем слушать надоедливый речитатив.

— Алло! — говорю я, прижимая телефон к уху плечом и разворачивая машину. Обожаю полицейские развороты!

— Точного адреса достать не удалось, — говорит Бенуа. — Но могу сказать, что он живет в Хиллброу.

— Ты даже не представляешь, как это сейчас важно для меня, — отвечаю я, выруливая назад, на шоссе.

— Даже если его адрес для меня узнал Д’Найс? — спрашивает он.

— Мне все равно, от кого ты узнал его адрес, милый.

— Ладно, хорошо. Потому что Д’Найс требует у тебя двести рандов за информацию.

Последние слова притупляют мою радость, но ненамного, потому что чем ближе я к центру города, тем явственнее понимаю, что, наконец, на правильном пути. Тонкая нить утолщается; она по-прежнему хрупкая, но теперь в самом деле куда-то ведет, а не заставляет ездить по кругу.

Наконец, я вижу цель своего путешествия и ахаю, как будто меня ударили под дых. Не Всемирный торговый центр, а «Хай-Пойнт». Нить от свадебной фотографии ведет прямо сюда. Башни «Хай-Пойнта» так близко от моего дома, что я должна была бы обнаружить их раньше, если бы потрудилась задрать голову и всерьез отнеслась к своему наркотическому бреду.

Место для парковки находится в нескольких кварталах. Учитывая состояние «капри», охранник требует с меня двойную плату. Получив деньги, говорит:

— Хайибо, сиси. Спасибо, сестра.

— Главное, позаботься, чтобы она была на месте, когда я вернусь! — говорю я и иду к двум башням престижного жилого комплекса.

Если Хиллброу когда-то считался венцом Йоханнесбурга, то «Хай-Пойнт» — настоящая жемчужина посередине венца. В двух башнях разместились и небольшие квартирки для холостяков, и роскошные апартаменты для молодых амбициозных профессионалов, и жилье для больших семей.

Вход в жилые секции — прямо посередине торгового центра под открытым небом. Здесь есть все, что надо: и магазины одежды, и закусочные. Можно заказать еду на дом. Тротуары такие чистые, что с них можно есть, а владельцы магазинов радушны, но не назойливы. Здесь спокойно и безмятежно — почти как в богатом пригороде за высоким забором. Вскоре я догадываюсь, в чем дело. Торговый центр охраняют бритоголовые крепыши, похожие на бульдогов. Они в бронежилетах; у каждого баллончик со слезоточивым газом.

Образцовая организация охраны порядка! Здесь не дают разгореться искрам недовольства — их сразу затаптывают. Большой плакат извещает, что здесь запрещено слоняться без дела, мусорить, попрошайничать. Впрочем, одетые по последней моде «посредники» на углу, видимо, обладают дипломатической неприкосновенностью — как и бездомные, которые ночуют через дорогу в старых спальных мешках. Пусть делают что угодно, только подальше от «Хай-Пойнта».

Я захожу в торговый центр, поднимаюсь по эскалатору и сразу вижу вход в жилую секцию. Двойные двери, которые открываются только карточкой-ключом. Между дверями, в тамбуре, будка охраны. Я решаю попытать счастья.