Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– А-а-а… я не могу это слышать! Ты почему не убежала? Почему допустила до этого?
– Я не могла подняться. В голове шумело. Я была вся в крови.
– А он?
– Сидел на кровати и смотрел на меня. Потом встал и пошёл пить воду. Я схватила халат, надела и выскочила на лестничную площадку. А он с ножом за мной…
– Кошмар! Ну! И бежала бы!
– Я бежала вниз босая, ноги были в крови… А тут мать его поднимается. Загородила мне выход… Если бы пропустила меня, ничего такого не случилось бы!
Снова зазвонил телефон.
– Алло, слушаю! Так, так, хорошо! Спасибо, Элла. Диктуйте. Нет, сбросьте на Ватсап, хорошо? Он знает, что я узнавала о нём? Хорошо. Спасибо!
Роза была сама не своя. Я решила дать ей время передохнуть.
– Роза! У меня хорошая новость. Ты сейчас успокойся. Немного остынь. А то и у меня разрыв сердца начнётся. Прими душ, сходим на обед. И я сделаю для тебя всё, чтобы ты забыла своё страшное прошлое. Навсегда! Хорошо?
Глава 24
– Роза, у нас ещё уйма времени впереди! Солнца нет, моросит дождь, море волнуется. А мы сейчас возьмём зонты и будем просто гулять по набережной. Дышать воздухом и наслаждаться свободой. У тебя впереди ещё неделя на море. Надеюсь, что это будет самая счастливая неделя в твоей жизни!
– Вика, я как подумаю о нашем расставании, мне становится очень грустно. Я так привыкла к тебе! Я только сейчас начинаю понимать, как важно иметь рядом человека, которому можно доверять. Я не доверяла даже своей маме. Боялась её огорчить. А потом и её не стало, и мне было одиноко всегда. Мы до сих пор перезваниваемся с Фёдором Петровичем.
– Да, кстати, как он там? Жив-здоров?
– Да, он вернулся в Хабаровск, в свой дом. С ним живёт женщина, он привёз её из Новосибирска. Медсестра, которая ухаживала за мамой в больнице. Занимаются хозяйством. Всё у него хорошо. Только вот старенький уже.
– Удивительно: чужой человек, а стал родным.
Как странно всё-таки устроена наша жизнь: иногда близкие люди страшнее чужих. Что-то делят, чего-то добиваются, уничтожают друг друга… Как часто приходится наблюдать ревность между братьями и сёстрами, неумение договориться, пожалеть друг друга, простить. И это всё из детства! Из родной семьи! Мне было очень обидно оттого, что мой брат относится ко мне не как к сестре, а как к своему врагу. Я долго переживала и анализировала наши с ним отношения. Намного позже, когда начала изучать психологию, мне стали открываться тонкости наших странных взаимоотношений. Ссоры и ругань родителей рождали между нами агрессию! Хроническая конкуренция между младшим братом и старшей сестрой, навязывание деструктивных стереотипов, подавление личности одного и восхваление другого, даже в мелочах, вызывало бурную реакцию и ревность. Брат не умел радоваться моим успехам. Особенно бесился, когда им радовалась мама. Он всецело владел ею, убеждал, какая я плохая и не способная ни к чему. Мама, озабоченная только поведением отца, верила брату. Была на его стороне. Даже когда её не стало, он не изменил своего ко мне отношения.
Или возьмём отношения между мужем и женой – тоже извечная тема. Мы много часов провели с женой космонавта на пляже. Жизнь в военном городке многому её научила. Это была мудрая женщина. Истории, рассказанные ею, поучительны и интересны. А в военном городке ежедневно происходило что-то такое, чего нарочно и не придумаешь! Или мужья в гараже делились друг с другом сокровенным. Жизнь вся состоит из каких-то историй и случаев. Надо только уметь их пересказать. А муж соседки по пляжным лежакам, космонавт, умел это делать.
Его сосед по гаражу был тем ещё гулякой! Как-то, когда он возвращался домой, его срочно вызвала к себе любовница, и по дороге ему пришлось придумывать, как бы поправдоподобнее объяснить жене, почему ему придётся отлучиться ещё на пару часов. Продукты купил, палас из химчистки забрал, а вот в гараж не успел! А надо туда срочно.
– Придумал! Соседу по гаражу инструменты обещал одолжить… Жена знает, что гараж – это святое, особенно тогда, когда соседу что-то надо.
С этими мыслями зашёл на кухню, поставил пакеты с продуктами. Прошёл в спальню.
«Что ты делаешь? С ума сошла?!» – захотел вскрикнуть он, но почему-то сдержался.
Жена стояла на шаткой стремянке и самозабвенно натирала куском газеты стекло. Она давно вела разговоры о том, что к Пасхе надо перемыть все окна, навести в доме порядок после «зимней спячки», чтобы встретить светлый праздник в такой же светлой квартире. А он так увлёкся своими делами, службой, любовницей, что и не заметил, как промчались дни.
Жена бросила на пол мокрую газету. Взяла в руки тряпку и нагнулась над тазиком, который стоял на подоконнике. Цветастый халатик поднялся, обнажив полные ноги выше колен. Он давно не видел её ног. Он давно не видел её тела. Он давно не знал её как женщину.
Они познакомились почти сорок лет назад на танцах в военном училище. Тоненькая, хрупкая, эта девочка дрожала в его руках, когда он впервые пригласил её на танго. Через год после выпускного вечера они поженились и уехали в глухой гарнизон, в котором был только один пятиэтажный крупнопанельный дом для семей военнослужащих. Вода из крана подавалась редко, электричество было по расписанию, готовили на электроплитках, умудряясь «поймать» свет. Про холодильники и речи не было. Зимой продукты хранили за окном, летом ели то, что не портилось в жару.
Жена намочила тряпкой стекло и снова, постанывая от натуги, стала его натирать до блеска, время от времени опуская полные руки вниз и потряхивая ими, как будто сбрасывая с кистей невидимую усталость. Переступив полными больными ногами со ступеньки на ступеньку, продолжила свою однообразную работу. Она давно жаловалась, что болят суставы ног, рук, но лечиться было всё некогда. Старые родители да домашние заботы не давали возможности заняться наконец-то собой.
Через три года он получил очередное звание, и их перевели в другой гарнизон. Условия там были лучше, да и народу больше. Дома его застать было трудно: жизнь большей частью проходила на полигонах, в командировках и нарядах. Дочка каждый раз знакомилась с ним заново, долго привыкала, а потом опять забывала и боялась его, когда он приезжал – усталый и чужой. Жена никогда не жаловалась на
