— Давайте сделаем так, — предложил Яковлев. — Вы позвоните ему сейчас на мобильный. Если откликнется, скажите, что у вас болит зуб и вы завтра пойдете к врачу, поэтому задержитесь. Но не это главное. Главное — нужно спросить, где он сейчас находится да когда будет дома.

— Вы сразу дайте нам его телефоны, — попросил Урусов. Катя продиктовала, после чего набрала номер мобильника.

— Отключен, — сказала она.

— Значит, есть вероятность того, что Ледовских дома, — сказал Яковлев. — Вам, Катя, это даже на руку: директор и не узнает, что мы с вами разговаривали. Он где живет?

— На Краснополянской улице.

Володя вопросительно посмотрел на Урусова.

— Отсюда далековато, — сказал лейтенант. — Нужно позвонить в управление, может, найдется свободная машина.

Машина была, и Урусов долго обсуждал с диспетчером ориентир, где можно встретиться. Чтобы не плутать водителю по дворам, договорились ждать его на Сибирской улице, возле кукольного театра. Кате пришлось ехать с ними, так как она не помнила ни номера дома, ни номера квартиры. Могла только показать.

Когда они подъехали к нужному дому, в одном из окон квартиры Ледовских горел свет. Не выходя из машины, Володя набрал номер телефона:

— Станислав Львович, с вами говорит оперуполномоченный московского уголовного розыска Яковлев… Вы не пугайтесь раньше времени, я ведь даже еще не сказал, зачем приехал. Да, в Перми. Больше того — сейчас я и оперуполномоченный городского ГУВД лейтенант Урусов находимся возле вашего подъезда. Мы поднимемся, а вы уж, будьте любезны, откройте нам… И документы покажем. В принципе, мы можем пригласить вас повесткой. Но тогда получится допрос, а мы хотим просто побеседовать.

В другое время Шаргородский с его стальными нервами через минуту начисто забыл бы про подобные звонки. Однако перед отъездом из Москвы он, впервые в жизни, затеял такую финансовую авантюру, что вскоре сам пожалел. Из-за этого Валерий Антонович последние дни находился в угнетенном состоянии.

Правы, тысячи раз правы французы со своей ставшей уже хрестоматийной поговоркой насчет того, что в каждом несчастье нужно искать женщину. Женский след отпечатался и на ситуации, безмерно тяготившей сейчас Валерия Антоновича, слывшего ранее эталоном честности и порядочности.

Осенью Наташа дала ему ясно понять, что ей хочется иметь к зиме норковую шубку. Нет, она не требовала, не просила, не клянчила. Однако стоило ей увидеть по телевизору такое меховое чудо, как жена начинала вздыхать: «Ой, да почему же эта кикимора щеголяет в норковой шубке, а я до сих пор вынуждена ходить в дубленке». Слово «кикимора» с одинаковым успехом могло относиться к любой артистке вплоть до Марлен Дитрих и Николь Кидман.

Свои жалостливые сентенции она произносила, не глядя на находившегося рядом Валерия Антоновича. Это были якобы раздумья вслух, своего рода непроизвольное озвучивание мыслительного процесса. Однако любящий муж, словно локатор, улавливавший даже малейшие желания Натальи, не мог не намотать себе на ус заветного.

Шаргородский был состоятельным человеком, однако большой тягой к накопительству не отличался. Он покупал все необходимое, а порой даже лишнее, остальные же деньги, как истинный бизнесмен, куда-нибудь вкладывал. За время знакомства с Натальей он уже осыпал ее бриллиантами и прочими цацками. Так получилось, что свободных денег на дорогой подарок в ближайшее время не предвиделось.

Так же как и французская поговорка про женщину и несчастье, нашим людям хорошо известна расхожая шутка о том, что если нельзя, но очень хочется, то можно. Несколько лет назад Шаргородского, как бывшего летчика, избрали председателем областной федерации спортивного планеризма. Валерий Антонович не придавал большого значения этой общественной деятельности, да и трех штатных сотрудников, вернее, сотрудниц работой не обременял. Те, правда, сами каким-то образом находили себе занятие, дисциплинированно докладывая о всех делах шефу. Помимо организации редких соревнований, что являлось основной работой федерации, приходилось выполнять и другие, порой весьма экзотические функции. В частности, недавно председателю пришлось принять двести тысяч рублей от устроителя одной из лотерей. Деньги были вручены Шаргородскому, что называется, на законных основаниях: эта сумма составляла десять процентов от прибыли коммерсанта, и по существующим правилам тот должен был потратить их на развитие какого-нибудь вида спорта. Лотерейщик выбрал планеризм. При встрече объяснил Шаргородскому, что в свое время безмерно увлекался полетами на планерах, каждый год обязательно ездил в излюбленное место фанатов такого экстрима — крымский Коктебель, потом из-за сильной травмы был вынужден прекратить это занятие. Однако любовь к воздухоплаванию по-прежнему жива в его душе, поэтому он решил отдать деньги соответствующей федерации — покупайте экипировку, ездите на соревнования.

Шаргородский тоже обожал планеризм, которым фанатично увлекался в юности. Только с годами в его жизни появились и другие интересы.

Встретившись с коммерсантом в приватной обстановке, Валерий Антонович предложил ему так называемый откат. За то, чтобы устроитель лотереи не интересовался дальнейшей судьбой вносимых денег, председатель федерации предложил вернуть ему половину суммы и пакет документов для отчета перед проверяющими организациями.

Их разговор происходил как раз накануне его командировки в Чехию, и теперь Валерий Антонович опасался, что лотерейщик обратился в милицию, обвинив его в коммерческом подкупе. Тогда, по предложению коммерсанта, они встретились в маленьком китайском ресторане в районе Таганской площади. Раньше Шаргородский в нем не бывал, а у коммерсанта среди обслуги, заметил, сплошные знакомые. По просьбе завсегдатая переговоры вполне могли записать на диктофон или на видео. Поэтому звонки незнакомых людей казались сейчас весьма подозрительными, тем более что одна женщина представилась оперуполномоченным уголовного розыска. Она, правда, интересовалась неким Наташиным земляком, но это может оказаться элементарной уловкой. На самом деле ей нужно было ненароком узнать, когда он возвращается в Москву, чтобы сразу по прилете арестовать его.

Нужно ли добавлять к этому, что последние два дня пребывания в столь любимой им Праге были совершенно испорчены, так же, впрочем, как и ночи, — Шаргородскому плохо спалось. Он беспрерывно пытался придумать оптимальный план выхода из создавшейся ситуации. Можно сделать вид, что потерял билет, можно сказаться больным или погостить у чешского коллеги в деревне, тем более что тот настоятельно приглашал. Но все это как мертвому припарки. Ну, будет отсрочка на несколько дней, а дальше что? Позвонить лотерейщику и обратить все в шутку? Опасно: наверняка сейчас их телефоны прослушиваются. Еще хуже будет — решат, что он испугался. Лучше сделать вид, что он вообще забыл о том разговоре. Мало ли что способен брякнуть подвыпивший человек.

Валерий Антонович воспользовался страусовой политикой — после второго загадочного звонка отключил телефон. Не придумав больше ничего оригинального, он обреченно отправился в Москву, с ощущением приговоренного, поднимающегося на эшафот.