— Сначала ты предлагаешь произнести последнее слово, а спустя секунду — требуешь заткнуться!

Зияя прорехами в зубах, улыбался парень.

Эскариот занёс меч, намереваясь наконец поставить точку, но парень выставил вперёд уцелевшую руку.

— Погоди! Это ещё не всё.

Фобос вновь достал подаренный Магнусом нож. Тот самый, которым и ещё несколько минут назад вивисектор пластал инквизитора. А затем, кряхтя и прижимая сломанную руку к таким же переломанным рёбрам, парень попытался подняться на ноги.

Сначала это вызвало у Алекса Андерсона интерес, а когда Фобос всё же поднялся, парень вытянул маленький выкидной нож — ещё и уважение. Что с знаменитым Инквизитором происходило не часто.

— Ты всё ещё собираешься драться? — без намёка на иронию, восхитился Эскариот.

— Даже больше, — сжимая нож в дрожащей руке, улыбнулся Фобос. — Я собираюсь победить!

С этими словами мальчишка крутанул нож, на котором всё ещё была кровь Инквизитора, а затем, не жалея себя, вогнал его в собственную ногу.

Поначалу Алекс Андерсон решил что мальчишка спятил. Но когда в его руках вновь блеснуло кольцо с шипом из тернового венца, уже было поздно.

— Аутодафе! — процедил парень, активировав похищенную у инквизитора способность.

Всеобъемлющая, раскалывающая череп боль захлестнула инквизитора. Каждая частичка его тела молила о прекращении боли, или хотя бы о смерти. Рухнув на колени, Алекс Андерсон схватился за волосы, и начал драть их, будто это хоть как-то могло ослабить боль.

— Что ты сделал? — взревел Александр Андерсон.

А в это время его пальцы, пытаясь унять боль, рвали уже кожу на черепе.

— Шип из тернового Венца, — чувствуя себя не лучше Инквизитора, продолжал улыбаться Фобос. — Я уже пробовал активировать твой артефакт. Но без твоей крови он не работал.

— Не ври мне! — вкладывая в эти слова остатки былой уверенности, проорал Инквизитор. — Это не…

Теперь из его глаз потекли кровавые слёзы.

— Я ведь вивисектор, забыл? — парень указал на торчащий в бедре нож.

— Это артефакт Святой римской церкви! А я её священный Паладин! Шип из тернового Венца не может мне навредить!

— Разве? Почему же тогда так дрожит твой голос?

Будто издеваясь спросил Фобос.

Александр сам попытался было подняться и вновь схватить свой меч, но новая волна первородной боли вновь бросила его на колени.

— Я сразу понял, как действует шип из тернового Венца, — демонстрируя надетое на средний палец кольцо, произнёс парень. — Ментальные терзания язычников. Верно?

Александр Андрсон не ответил, да Семён этого и не ждал.

Он продолжил:

— Поэтому кольцо никак на меня не воздействовало, ведь я тоже христианин, — парень бросил взгляд через плечо инквизитора. — А вот Катя… Именно это и подсказало, как победить того, кто свято верит в непогрешимость собственных поступков! Именно поэтому я и завёл разговор о порочном союзе Ватикана с Каином, Лейнигейн и Мефисто.

— Ты ошибаешься! — прорываясь сквозь пелену боли, закричал Эскариот. — Папа Бенедикт…

—…Всего лишь человек, — закончил за него Фобос. — Поэтому он и поддался посулам самого князя ада. Всё что мне осталось сделать, это открыть тебе глаза.

Фобос хотел было продолжить мысль, но сильный порыв ветра отвлёк его внимание. А вслед за ласковым дуновением, зазвучали и новые голоса.

— Обратить главное оружие инквизитора против него самого⁉ — весенним ручейком прозвенел смутно знакомый женский голос. — А ты хорош…

Фобос хотел было повернуться, посмотреть, на новые лица, которые неведомым образом тоже попали в экстрамерное измерение Магнуса. Но тем самым вызвал новую вспышку боли в руке, ноге и рёбрах.

Это была молодая и незнакомая прежде девушка, из-под полов платья которой Фобос разглядел протез ноги. В разговорах Магнус часто упоминал о вечно молодой бабе Яге — то ли о родной, то ли о двоюродной сестре богини Мары. А рядом с ней величественно и гордо стоял тот, в чьей смерти винил себя Фобос.

— Твои глаза тебя не обманывают, — с грустной, но всё же улыбкой, произнёс Костя Абрыкин.

— Ты? — вместо Фобоса вдруг отозвался Алекс Андрсон. — Я же убил тебя!!! Точно убил!

— Думаешь смерть это конец? — за Константина ответил его спутница.

И чем больше Фобос смотрел на неё, тем больше не верил в происходящее. Карикатурная сказочная бабка с седыми патлами, чёрным котом и ступой совсем не вязалась с образом прекрасный молодой девушки, которую обнимал погибший товарищ.

— Смерть — это только начало! А в твоём случае, Лекс Тит Юлий, это начало искупления.

— Лекс Тит Юлий? — поднял бровь Константин.

— Так в дохристианские времена звучало его языческое имя. Да-да, когда-то давно, больше двух лет назад Безмилостный Судья тоже был язычником, — ответила парню Яга.

— Стоило догадаться, — сплёвывая кровь, усмехнулся Фобос. — Костя, ты же мёртв! А если ты мёртв, и я тебя вижу… Это получается…

Яга тут же закатила глаза.

— Помнишь я говорила, что ты смышленый? — обратилась она к Фобосу. — Так вот, я это сгоряча.

Костя, прекрасно знавший характер Фобоса, ответил более развёрнуто.

— Сейчас вы находитесь на самом краю мира живых — Яви, — он махнул рукой куда-то в сторону. — А там, за Калиновым мостом — уже загробные земли Яви.

Алекс Андрсон повернул голову в указанном направлении. На несколько секунд он замер, вглядываясь в пылающий алым горизонт, который он поначалу принимал за закат.

— Там Ад? — произнес он неуверенно.

Теперь в глазах Безмилостного Судьи плескался страх. Но не он один. Вместе с ним во взгляде присутствовало что-то ещё. Что-то чего не мог разглядеть даже Фобос.

— Там Явь, — без намёка на насмешку произнес Костя. — А уж Рай или Ад — зависит только от тебя.

Инквизитор скупо кивнул, посмотрев на Костю совсем другими глазами. Непонятно почему, но смотрел на погибшего от его рук Константина как… На Святого⁉

И Фобосу это не понравилось.

— Не обольщайся, — пытаясь унять боль от реактивной регенерации, парень прижал к себе изломанную руку. — За предательство идеалов христианства, связь с Князем Ада тебе не ждёт ничего кроме ада!!!

— А как же Лестница Иакова? — произнес он неожиданно задрожавшим голосом. — Как же суд Святого Петра? Прощение всех грехов и право на…

Александр Андерсон замолчал, не решившись произнеси слово «Рай». Сейчас всё что он мог сделать — это лишь смотреть в глаза убитого им Константина. По сути, язычника, который теперь восстал перед инквизитором точно Святой Лазарь!!!

И это поломало всё! Всё, во что он так рьяно верил и за что боролся оказалось ложью. А эти язычники и отступники — людьми, что разделяли христианские благодетели, которых он уничтожал со времён падения Рима, были виноватыми лишь в том, что не отринули старых богов!

И если не обличать эту простую догму в религиозный саван католичества, их Вера оказалась честнеечто-ли.

Неожиданно, Александр сам почувствовал жар, что шел откуда это из груди. Из самых ее недр, где по легендам порабощённых им язычников, бьётся его Каменное Сердце! И Эскариот потянулся к завязкам уцелевшего наплечника…

Поначалу неуверенно, Александр Андерсон пытался аккуратно разобраться с застёжками. Но поняв насколько потяжелела от грехов его святая броня, он начал срывать ее остатки, будто те были раскалены самим пламенем ада!

Не прошло и минуты, как тот чьим именем язычники пугали детей, стоял на коленях. На коленях перед Костей — язычником, по своей сути! Тем самым, кого он поклялся уничтожать Во Славу святой церкви. И убил его несколько дней назад!

И в своём коленопреклонении он отдался на милость Константина. Но язычник отринул возмездие. Вместо этого парень лишь улыбнулся и положил ладонь на плечо своего убийцы. И в этот момент Инквизитор испытал то, о чём слышал только из святых писаний! Его обуяла благодать!

— Прости, — дрожащим подбородком произнес Алекс Андерсон.

Из его глаз Катились слёзы, но это были слёзы счастья и раскаяния, слёзы смирения и покаяния. Впервые за более чем две тысячи лет бренной людской жизни в душе инквизитора воцарилась спокойствие.

Впрочем, момент откровения оказался смазан. Едва вера инквизитора в собственную непогрешимось и правое дело дала трещину, вместе с ней развеялась и Аутодафе — сильнейшая способность Эскариота, что сковывала Катю.

Избавившись от цепей, трёххвостая сначала свернулась в клубочек. Даже её чудовищной регенерации едва хватало чтобы залатать уже полученные раны. А когда силы лесной покровительницы покинули морфейку, и та вновь стала человеком, девушка вновь схватилась за клинок.

Совсем маленький, меньше