Орудж-бей приветил с аффектацией подобающей почтительности.

– Ваше величество! Вы оказали мне высокую честь своим неожиданным посещением!

И пригласил гостей в дом.

Она помедлила, прежде чем ответить, и окатила его волной света, исходившего из распахнувшихся лучистых глаз, и в этом взгляде сквозили и кокетство, и тайна.

– Надеюсь, наше появление не вспугнуло вашу музу, – обронила она, проходя через порог.

От нее исходил запах сирени.

– Я попрошу музу набраться терпения… – улыбнулся Орудж-бей. – Правда, ей не выдержать соперничества с вами, государыня… Земные ангелы, бывает, превосходят небесных…

– Ой ли? – она испытующе взглянула на Орудж-бея.

Он продолжал игру.

– На Востоке говорят: «целую прах следов твоих». Там, где ступала ваша нога, земля благословенная…

Королева, одарив его улыбкой, прошла в комнату, окинула взглядом обстановку, пробежала глазами рукопись на столе.

– Надеюсь, дон Хуан, в этой части вашего труда мы будем иметь удовольствие прочесть о вашем геройстве, проявленном в борьбе с врагами королевства.

– Борьба с врагами – священный долг. И отдать жизнь за отечество – величайшая честь…

– А битва за веру? Я знаю, что единоверцы не всегда единодушны…

Он понял, в какую точку бьет Маргарита. Единые по корням народы порой вступают в противоборство под стягами разных конфессий, толков религии. Как на Востоке, так и в Европе. Там – сунниты и шииты. Здесь – католическая Испания и протестантская Англия и северные Нидерланды, покровительствуемые Туманным Альбионом…

– Я уверен в победе католических собратьев и готов сложить голову на этой стезе…

– Браво! Но давайте поговорим о ваших трудах…

Орудж-бей рассказал о благородной помощи дона Алонсо и надеждах на публикацию в «Индексе».

– Думаю, что рукопись протеже его величества вскоре должна увидеть свет.

Дуэнья жестом дала понять, что пора уходить.

Королева посетовала:

– Вот так всегда. Не успеешь поговорить с людьми, как уже пора спешить – Аниту укладывать спать. Без меня она ни в какую.

– Позвольте вас проводить, государыня.

Она усмехнулась:

– Истинный кабальеро не испрашивает позволения у дамы…

Смеркалось. Деревья в парке напоминали густую рощу.

– Леса днем хороши… А с наступлением темноты – жуть… она поглядела в гущу деревьев, где густела мгла. – А помните, как я перепугалась на охоте, под Вальядолидом… Если бы не вы…

– За это стоит поблагодарить Умберто… падение с лошади могло бы попортить вашу прекрасную стать…

– Вы великодушны… Но, знаете, лучше уж стать хромоножкой, чем страхолюдиной… Леопард норовил угодить мне в лицо…

Она, переступая ступени, на миг ухватилась за его предплечье и тут же убрала руку.

– Слава Богу, обошлось. И не думайте об этом. Считайте, что это было дурным сном. А я желаю вам доброй ночи. Приятных сновидений!..

* * *

Экскурсовод знакомила туристов с опочивальней королевы.

Меня мучила жажда. Я достал из сумки бутылку кока-колы, откупорил и оконфузился. Брызнувшая жидкость расплескалась вокруг, промочив платье стоявшей рядом желтоволосой немки.

– Ай эм сори, – пытался я извиниться по-английски. Не знаю, поняла потерпевшая или нет, только улыбнулась, достав салфетку, вытерла платье и сумку.

Большая опочивальня, посередине – альков, возможно, помнивший жаркое дыхание августейшей особы и пылкого неофита, пользовавшегося успехом у дам. И путь, ведший сюда, пролегал через рукопись его сочинения о превратностях судьбы и истории.

* * *

Окончив вторую часть книги, он хотел было отправить ее дону Алонсо, но, передумав, решил сам отправиться в Вальядолид. Узнав о его намерении, королева через служителя Романо передала ему просьбу ознакомиться с рукописью. До этого он имел несколько встреч с ней. Одна из этих встреч произошла во время утренней конной прогулки в королевском лесу под Мадридом. На опушке, по тропе навстречу ему ехала всадница с непокрытой головой, в черной мантии, в широкой юбке поверх шароваров.

Золотистые волосы подсказали ему, кто эта одинокая наездница, и он немало удивился.

– Ваше величество!

– Не удивляйтесь. Я люблю уединение…

Он развернул коня. Поехали рядом.

– Может, посостязаемся? – она озорно сверкнула глазами.

– Слухи о моем наездничестве сильно преувеличены…

– Проверим! – она пришпорила коня. Кобыла у нее была резвая. Но Орудж-бей и не думал тягаться.

Доскакала до края кручи, обернулась, разрумянившаяся:

– Вы нарочно даете мне фору?

– Да нет. Мужчины всегда останутся в проигрыше.

– Что-то не верится.

Поехали шагом.

Вороной жеребец стал проявлять нескромный интерес к белой кобыле королевы, порываясь к ней, тычась мордой, обнюхивая.

– Что это на нее нашло? – спросила Маргарита.

– Пора спарки. Как только чуют момент, они рвутся друг к дружке.

– И как чуют?

– По запаху…

– Чудно… Глядите, как дрожит… – она показала на свою лошадь.

И пришпорила, и понеслась. Орудж-бей устремился вдогонку. Не понять было, кто кого догоняет – жеребец кобылу, или кабальеро – даму…

После этой случайно (а может быть, и нет) встречи они виделись еще у королевы на утреннем туалете, и еще при совместной прогулке в пойме реки Мансанарес. Инициатива исходила от нее. Она интересовалась укладом шахских дворцов и семейной жизнью восточных монархов. Она не могла поверить в привязанность суфийских правителей к своим благоверным женам и «подсобную» роль гаремов, которые служили лишь для временных утех.

Орудж-бей всячески старался уклониться от этой щепетильной темы.

Кто знает, может, она испытывала его. Прогулку к реке Мансанарес они совершили в карете королевы, конечно, это стало общеизвестным фактом, но никто не заподозрил королеву в том, что королева приблизила к себе неофита-«персиано» в качестве «кортехи».

…Во дворец он явился под вечер. Его вышел встречать Рамоно. Гвардейцы у входа из наемных немцев вытянулись в струнку. Рамоно сопроводил его в гостиную, где у камина сидела донья Мария, раскладывавшая пасьянс. При виде гостя поднялась, поклонилась, Орудж-бей ответил поклоном; донья вышла.

Часы на стене пробили шесть раз. Их было несколько, разных видов и окрасок – реликты из коллекции Карла Пятого; после завершения строительства дворца Филипп Второй велел их установить на стенах.

Королева, вошедшая в горничную, застала гостя за созерцанием антикварных ходиков.

Рукопись лежала на столе.

Королева была в обычном облачении – в голубой «ропе» из тонкого шелка, длинный юбке, подол которой стлался по полу, как шлейф, в кофте с короткими рукавами и глубоким вырезом, чуть ли не наполовину обнажавшими белые груди; искрометные волосы связаны узлом на затылке, но две непослушные пряди ниспадали на лебяжью шею.

Гость шагнул навстречу и поцеловал ей ручку. Показалось, что ее рука пахнет молоком.

– Рамоно, ты свободен, – сказала она застывшему в дверях слуге.

Тот вышел. Королева подошла к камину, поворошила щипцами головешки.

– Эта зима, похоже, обещает быть суровой.

Приблизилась к окну.

– Жизнь очень скучна, не так ли, дон Хуан?