– Тогда кури с ментолом. Пора отвыкать отзоны и привыкать к нормальным вещам, – сказала Танька.

– В самом деле, такая красивая девушка небудет смотреться с папироской, – поддержал ее папик.

Я достала из Танькиной пачки сигарету и помялаее в руках.

Вскоре на балконе появился внушительныхразмеров мордоворот и крепко обнял Таньку за плечи.

– Танечка, девочка моя любимая, извини,что так задержался. Дела. Пойми правильно.

Танька улыбнулась и торжественно произнесла:

– Дарья, знакомься. Это моя втораяполовина. Собственной персоной.

Мордоворот оглядел меня с ног до головы ипротянул руку:

– Вадим.

– Даша.

Мордоворот перевел взгляд на папика и доложил:

– Папа, я все сделал, как вы сказали.

– Хорошо, давай отойдем на пару минут, иты мне все расскажешь. – Папик взял Танькиного мужа под локоть и увел вдругую комнату.

– Видишь, какой он у меня теперьшелковый. На баб даже не смотрит. Меня на руках носит.

– Танька, а как ты его любовницу убила?

– Очень просто. Ехала по набережной.Смотрю, у престижного сталинского дома джип моего ненаглядного стоит. Я вышла,подошла к джипу, постояла пару минут, затем увидела мальчишек, игравших водворе, и спросила у них: «Мальчики, вы не знаете, чья это машина?» – «Этомашина Ленкиного жениха», – ответили они. «И давно он к ней ездит?» –поинтересовалась я. «Каждый день. Он ей машину красивую купил. Рядом стоит». Япосмотрела на новенький «Ягуар» и чуть не взбесилась от злости. Узнала номерквартиры этой Лены, позвонила в дверь. Дверь открыла полуголая девица, чистосимволически прикрытая полотенцем. Я ее отодвинула и прошла внутрь. В зале надиване лежал мой ненаглядный в чем мать родила и курил сигарету. Увидев меня,он начал оправдываться, такую чушь нес, что вспомнить стыдно, но девица егоперебила и сказала, что они-де с Вадиком любят друг друга и хотят пожениться, ачто касается меня, так он только на деньги позарился, теперь, мол, сам об этомжалеет. Я посмотрела на лежавшую на столе кобуру, достала оттуда пистолет изаткнула этой дуре рот, выстрелив в голову. А потом я выскочила из квартиры ипоехала в милицию, чтобы написать чистосердечное признание. Папика в это времяне было. Он уехал по делам за границу. – Танька замолчала и вытерлавыступившие слезы. – Она мне иногда по ночам снится, – немногопомолчав, прошептала она.

– Кто?

– Да эта девица, которую я убила. Ладно,бог с ней. Дело прошлое. Пошли веселиться.

Мы вернулись в зал и сели за стол.

– А теперь, дорогие мои, – сказалТанькин папик, – начинаем самую приятную часть нашего торжества. Сейчаспринесут праздничный торт, и мы попросим Дашу отрезать первый кусочек.

Заиграла музыка, и в зал внесли торт размеромс человеческий рост. Посреди торта стояла миниатюрная девушка, утопавшая вкреме, клубнике, шоколаде и взбитых сливках. В одной руке она держала воздушныешары, а в другой – букет алых роз. Если я окончательно не сошла с ума, тодевушка была живая.

– Что это? – спросила я у Таньки, нескрывая своего замешательства.

– Торт.

– Я понимаю, что торт. Неужели это живаядевушка?

– Конечно, живая! Папик часто такие тортызаказывает. В Москве есть специальная служба, где можно заказать такой торт. Тычто, разве не слышала?

– Нет.

– Ничего особенного. Девушек сажают вогромный торт и обмазывают кремом. Работа тяжелая. Можно только шевелитьруками, и все. Попробуй посиди несколько часов без движений.

– А как же она ходит в туалет?

– Терпит. Ты ее не жалей. Она нормальныебабки получает. Больше, чем ты в своем стриптизе зарабатывала. Ради таких денегможно и потерпеть.

Папик подошел ко мне, взял за руку и подвел кторту. Робко отрезав небольшой кусочек, я положила его на тарелку и сталанаблюдать за гостями.

Два упитанных мордоворота слизывали крем сгруди девушки. Мужчина средних лет, скинув пиджак, запустил руку в торт посамый локоть и, судя по всему, пытался ущипнуть девушку за попку.

– На ней ничего нет, – возбужденнокричал он, – даже трусиков!

– Они всегда так дурачатся, –засмеялась Танька и налила мне полный бокал шампанского.

Примерно через час торт почти съели. Девушкапо-прежнему сидела на подносе. На лице ее читалась усталость, в глазах – тоска.Затем четверо крепких ребят унесли поднос.

– Не волнуйся, ее водитель в машинеподжидает, – объяснила Танька. – Она прямо в креме на фирму уезжает.Там моется и деньги получает. Работенка – не позавидуешь. Представляю, как онав туалет хочет. Говорят, им за день до заказа нельзя ни есть, ни пить.

Танька зевнула и посмотрела на мужа. Вадикслегка приобнял ее за плечи и ласково сказал:

– Танюшка, пойдем спать. Мне вставатьрано. Папа на завтра столько дел поручил! Боюсь, до ночи не управлюсь.

– Иди, я скоро приду.

– Только недолго!

Проводив Вадима взглядом, Танька уставшимголосом произнесла:

– Дашуль, и в самом деле, пошли спать.Сегодня такой день сумасшедший. Я двенадцать часов за рулем просидела. Да и ты,наверное, устала. Пошли, я покажу тебе твою спальню.

Неожиданно Танька подмигнула мне и спросила:

– Хочешь, я тебе сыграю? Чтобы спалосьхорошо.

– А ты умеешь?

– Конечно. Я ведь закончила музыкальнуюшколу.

В зал зашла официантка, чтобы убрать со стола,но Танька жестом приказала ей удалиться. Сев за рояль, она заиграла одну измоих любимых мелодий.

– Станцуешь?

Кивнув, я быстро уловила такт и приняласьтанцевать. Танька, открыв рот, смотрела на меня. Вскоре лиловое платье упало напол, и я осталась в одних трусиках. Когда музыка наконец закончилась, яостановилась, подняла с пола платье и на минуту застыла, потеряв дар речи. Вдверях стоял папик и громко хлопал в ладоши.

– Здорово! – поддержала его Танька.

Покраснев, я схватилась за щеки.

– Ты чудесно танцуешь, – улыбнулсяпапик.

– Я пошла спать, – зевнула Танька,взяла меня за руку и потянула за собой.

Проходя мимо папика, я, опустив голову, елеслышно прошептала: