не был так сосредоточен на этом, если бы не Бекки и ребенок. Я скучал по своим друзьям, но ребенок был настолько важен, что я почти все время думал о Бекки.

Она не была мне безразлична и я буду для нее лучшим партнером-родителем, насколько только способен, но в центре внимания всегда будет наш ребенок. Я надеялся, что Бекки сможет справиться с ролью матери-одиночки, что, как я знал, было непросто. К сожалению, я знал, что в этом случае ей будет сложнее встречаться или иметь парня, а значит и жить дальше. Я понял, что в то время как у меня было много вариантов, ее возможности были сильно ограничены тем, что она была шестнадцатилетней и беременной, а затем будет матерью-одиночкой в старшей школе.

Я был уверен, что многие скажут, что она сама застелила свою постель и теперь должна лечь в нее, но я не мог смотреть на это так. Да, она действовала хитро, исподтишка, но, в конце концов, она была напуганной девушкой, беременной моим ребенком и я не мог воспринимать ее иначе. Я знал, что она сделала это специально, но в конце концов она станет матерью моего ребенка.

А еще была моя мама. Мне страшно было говорить ей об этом, но в конце концов пришлось бы сказать ей и я боялся того, что она сделает. Я надеялся, что мистер и миссис ван Хук защитят Бекки от нее. Мне придется пострадать, но последнее, что я собирался допустить, это чтобы моя мама имела хоть какое-то отношение к моему ребенку или вмешивалась в дела Бекки, у которой и без маминого сумасшествия хватало проблем.

Я вернулся в дом, пошел в свою комнату, сел и записал в дневнике, а затем заснул.

Мне снилась Бекки и наш ребенок.

В понедельник утром мы с Андерсом поехали в Гётеборг, чтобы посетить Schillerska Gymnasiet. Мы встретились с директором и договорились о направлении обучения «Naturvetenskap». Он сказал, что меня определят в класс N1a с Говертом Хельстрандом в качестве классного руководителя и что первый день занятий состоится 3 сентября. Мне провели экскурсию по школе, довольно старому, но красивому зданию, а затем мы с Андерсом прошли пару кварталов до правительственного здания и подтвердили договоренность о занятиях по шведскому языку для иммигрантов, которые начнутся через неделю после начала школьных занятий. Каждое утро меня будут освобождать от обычных занятий на несколько часов, чтобы я мог посещать языковой курс.

Мы с Андерсом сели на трамвай № 2 от остановки на Васагатан рядом со школой до остановки Линнеплатсен, где остановка автобусов Säröbus, на который я должен был сесть в Ховосе. Я взял расписание автобусов и трамваев, карту маршрутов и купил студенческий проездной на автобус и трамвай. Затем мы поехали на трамвае обратно на Васагатан, чтобы я знал маршрут и где выходить в школе. Мы пообедали в кафе рядом со школой, а затем поехали обратно в Ховос.

Во вторник утром Андерс и Ева погрузили в машину свои клюшки для гольфа, и мы поехали в гольф-клуб Ховоса. Они записали меня как особого члена клуба — клуб очень мило отказался от всех взносов. Я получил удостоверение личности и список правил, которые, к счастью, были на английском языке с одной стороны и на шведском с другой. Они представили меня профессионалу по гольфу, очень приветливому мужчине в возрасте 30-40 лет. Они уже договорились об уроке на сегодня, и у меня будет один урок в неделю до конца гольф-сезона.

Мы пошли на поле для гольфа, и я начал демонстрировать, насколько плохо я играю в гольф! Профессионал был терпелив, поправляя мою стойку, хват, замах и почти все, что я делал. К концу часового урока я, по крайней мере, бил мяч относительно прямо и на разумное расстояние. Он предложил мне приходить каждое утро и отбивать ведро мячей для тренировки. Я решил, что смогу бегать по утрам, отбивать мячи, отрабатывать приемы, над которыми он будет работать со мной во время следующего урока, а затем возвращаться трусцой. Клюшки я брал напрокат, так что мне не нужно было беспокоиться о том, чтобы таскать их туда-сюда.

Когда урок закончился, я нашел Андерса и Еву на одиннадцатой лунке и пошел с ними, пока они заканчивали свой раунд. Мы выпили кофе в клубном доме, а потом поехали обратно. Остаток дня я провел за чтением, прогулками, разговорами с Андерсом и Евой и немного пообщался с Патриком, слушая музыку.

В среду утром я встал рано и пробежался трусцой до поля для гольфа. Я понимал, что обратная пробежка будет трудной, так как я буду подниматься по холму к дому, но я всегда мог пройти ее пешком. Я отбил свое ведро мячей, исполнял разные типы ударов — плохо, потому что у меня еще не было этих уроков, — а затем трусцой вернулся к основанию холма. Я поднялся по холму к дому пешком, а не трусцой. После завтрака мы с Патриком пошли вниз к автобусной остановке Hovås Nedre, чтобы сесть на Säröbus до города.

Мы сели на трамвай № 2 от Linnéplatsen, проехали мимо Schillerska до Centralstationen. Мы гуляли по городу, и он указал на Макдональдс, сказав, что это один из трех в стране; два других находятся в Стокгольме. Я уж точно не собирался есть в Макдональдсе! Мы погуляли по городу, заглянули в магазины, а затем пошли вдоль Гёта Ильв, реки, протекающей через весь город. Мы пообедали в кафе у реки, а затем спустились в гавань, чтобы посмотреть на корабли — от фрегата шведских ВМС до огромных контейнеровозов. Поздно вечером мы вернулись домой на трамвае и автобусе.

В четверг утром я пропустил свою новую утреннюю рутину, потому что мы отправились в гавань Ховоса в 6:00 утра. Я никогда раньше не ходил под парусом, но Андерс был отличным учителем, показав мне, как забирать и укладывать швартовые лини, готовить паруса и заводить маленький подвесной мотор, чтобы выйти из гавани. Я убедился, что мой спасательный жилет надет правильно, и был рад, что остальные тоже надели свои. Как только мы обогнули последний буй в гавани, Андерс показал мне, как поднять парус, и мы заглушили мотор. Я следовал его указаниям, мы с Патриком закрепили все лини и в конце концов, когда мы оказались на более открытой воде, подняли спинакер[84], и лодка полетела.[85]

Мы плыли около четырех часов вокруг архипелага, затем