– Сожалею, гражданин Беггер. — Вопреки заявлению на лице сонинспектора не отразилось даже намека на сожаление или хотя бы сочувствие. — Но вам придется остаться.

* * *

Все происходившее казалось Беггеру абсурдистской пьесой, в которой только он один не знал своей роли. Сон-радость, сон-мечта превратился в ночной кошмар. Отдых у живописного лесного озера обернулся тюремной камерой. Каменный куб размером три на три шага, в котором нет ни окон, ни дверей, нет ни верха, ни низа, нет цветов, нет звуков, нет запахов, нет времени — есть только ограниченный объем пространства. Да и тот иллюзорный. Чтобы удостовериться в том, что он сам пока еще не превратился в чей-то сон — в навязчивое видение, от которого невозможно избавиться, в мерзкого призрака, что является из тьмы, — Беггер время от времени проводил ладонью по камням. Камни были прохладные и шершавые на ощупь.

Иллюзия реальности избавляла от желания отдаться во власть безумия — в условиях, когда истина растекалась, подобно пролитому на ковер киселю, лишь тотальный бред мог предложить свой извращенный вариант свободы. В зоне сна время не имело значения. Его здесь попросту не существовало. Сон мог растягивать секунды, как полоску латекса, превращая их в часы, но мог и годы спрессовать в минуты. Без пи-компа Беггер не мог определить, что происходит с реальным временем. Сонинспектор Сотиков заверил Беггера, что следствие бедует закончено прежде, чем в реальности наступит рассвет. В ответ Беггер только усмехнулся — в Санта-Москве рассвет — условное понятие. Гигантский мегаполис круглые сутки погружен в серый полумрак. Солнце жителям Санта-Москвы заменяет сияние рекламных щитов, а огни подвесных магистралей при желании можно ночью принимать за звезды. Беггер каждый день просыпался в семь утра, но не оттого, что за окном становилось светло, а потому, что запрограммированный на год вперед пи-комп делал ему инъекцию стимулятора, чтобы, проснувшись, человек чувствовал себя бодрым и веселым. День — это отрезок времени между утренней инъекцией стимулятора и вечерней инъекцией тан-блокатора. Ночь — это либо еще одна сонконференция, либо черный провал беспамятства.

Альтернативный вариант — имитация сна, иллюзия сновидения, созданная группой сценаристов, художников и программистов. Сон-обман, сон-ловушка, из которого порой совсем не просто выбраться.

Беггер в отчаянии ударил кулаком по каменному полу. Он и сам не помнил, как забился в угол, где и сидел теперь, скрестив ноги. Чтобы покончить со всем этим наваждением, необходимо вернуться в реальность. Нужно во что бы то ни стало проснуться! Беггера всего трясло, когда он представлял себя лежащим на кровати с закрытыми глазами, похожим на труп, что видел он в кустах на береге лесного озера. Он спит, не зная, что происходит. А время идет. Время идет, черт возьми, что бы ни говорил сонинспектор Сотиков! В половине девятого Беггеру необходимо быть на рабочем месте. На десять утра назначен новый раунд переговоров с Такеши, и страшно даже представить, что произойдет, если в нужное время он не подключится к своему рабочему компу. Который сейчас час? Беггер готов был отдать все, что угодно — хоть полцарства, которого у него не было, хоть пять лет жизни из тех, что у него еще остались, — лишь за то, чтобы узнать, что сейчас показывают часы там, в реальном мире.

По каменной стене, на которую тупо пялился Беггер, пробежала мелкая рябь. Тонкие полоски раствора, разделявшие камни в кладке, утратили четкость, поплыли, изменяя углы пересечения горизонтальных и вертикальных линий. Прежде, когда сонинспектор открывал дверь в камеру, ничего подобного не происходило. Беггер уперся ладонями в пол и поджал ноги, готовясь вскочить. Вот только бежать все равно было некуда, поэтому он продолжал сидеть на полу, плотно прижав к камням босые ступни. Стена изогнулась, вздулась огромным сюрреалистическим пузырем, который едва не расплющил Беггера о другую стену. Беггер не мог понять, почему он до сих пор не кричит, не зовет на помощь. И вдруг все разом стало на свои места. Камера снова превратилась в правильный куб, сложенный из каменных блоков. Только теперь в камере находились двое. Беггер сидел на полу, а у противоположной стены стоял человек, которого он знал под именем Игорь. И одет он был так же, как во время их встреч у озера. Или когда Беггер видел его лежащим мертвым в кустах. Дернув подбородком, Беггер судорожно сглотнул. Он не знал, прилично ли первым обращаться с вопросом к ожившему мертвецу? Игорь окинул быстрым взглядом узилище и недовольно цокнул языком.

– Да уж, приятным это место не назовешь, — изрек он многозначительно. — И блокировка здесь хорошая, — добавил он, обращаясь на этот раз непосредственно к Беггеру. — Потребовалось время, чтобы отыскать вас.

– Я видел твой труп, — невпопад ляпнул Беггер.

– Ага, — с безразличным видом кивнул Игорь. — Вы больше смотрите, вам здесь еще и не такое покажут.

Беггер озадаченно сдвинул брови. Конечно, он понимал, что имел в виду Игорь, но согласиться с тем, что тебя дурачат, точно подопытного гамадрила, оказалось не так-то просто.

– Геноссе Беггер…

По всей видимости, Игорь хотел что-то объяснить, но Беггер перебил его:

– Откуда ты знаешь мое имя?

– А как, по-вашему, я вас нашел? Заглянул в досье сонполиции.

– Вот так просто, взял и заглянул? — недоверчиво прищурился Беггер.

– Вот так просто, — улыбнулся Игорь и исчез. — Что вы теперь скажете? — прозвучал из пустоты его голос.

Беггер медленно поднялся на ноги и растерянно посмотрел по сторонам.

– Не старайтесь, геноссе Беггер, вам меня не отыскать.

Беггер резко повернулся в ту сторону, откуда прозвучал насмешливый голос его добровольного сокамерника, и снова ничего не увидел.

– Весь фокус в том, что я стал невидимым, — сказал Игорь и материализовался прямо из воздуха слева от Беггера.

– Значит, ты и трупом прикинуться можешь, — сделал вывод Беггер.

А про себя подумал: «Черт возьми, как же жаль, что в камере нет двери! Сейчас бы позвать сонинспектора Сотикова, пусть бы разобрался с этим типом!»

– Нет, — покачал головой Игорь. — Тело создали вы сами.

Беггер озадаченно сдвинул брови.

– Все очень просто, — объяснил Игорь. — Вам сказали, что на берегу озера в кустах лежит труп. Кого вы видели в своем сне на озере? Только меня. Вот вы и представили, что это я лежу мертвый в кустах. Сонполицейским был нужен мой портрет, и вы его точнехонько воспроизвели.

– Ты пришел, чтобы сдаться?

– Сдаться? — Брови Игоря изумленно взлетели едва ли не к середине лба. — Вы полагаете, мне следует добровольно согласиться на это? — Игорь обвел рукой стены камеры.

– Рано или поздно тебя все равно поймают, — уверенно заявил Беггер.

– Никогда, — не менее уверенно возразил Игорь.

– У сонполицейских есть твой портрет.

– Ну и что? — беспечно дернул плечом Игорь. — Они ни за что не смогут схватить меня во сне, потому что мои возможности на порядок превосходят имеющийся в их распоряжении набор технических уловок. Я могу сделаться невидимым, могу взлететь в воздух, могу пройти сквозь стену, могу нырнуть под воду и оставаться там, сколько пожелаю, могу… Во сне я могу все! Потому что это мой сон! А в реальности меня не найдут, потому что я никогда не беру с собой в зону сна пи-комп.