У дальней стены разместился огромный горн, в котором до сих пор виднелись ещё не затухшие угли.

«Ксафан, — вспомнил я название. — Имя этого горна — Ксафан».

Мастера, в большинстве своём, очень суеверные люди. Кто-то даёт своим инструментам звучные имена, в надежде, что имя наделит предмет или устройство теми качествами, которые присущи реальному прототипу. Кто-то не желает брать денег, пока работа не будет закончена, искренне считая, что если взять плату заранее — обязательно поссоришься с заказчиком. Примет и суеверий бесчисленное множество.

Ксафан — имя одного из огненных демонов, обитающих на Нижних Планах. Невил очень гордился этим горном, поскольку на его изготовление ушло несколько лет. Ксафан был особенным горном, аналогов которому не было при жизни мастера, а уж сейчас и подавно.

Сделанный полностью из чёрного мифрила, что само по себе уже поднимало его стоимость на недосягаемые высоты, горн обладал несколькими уникальными способностями, одной из которых было сохранение топлива в постоянном состоянии.

Я не знаю, как с помощью рун можно добиться остановки времени в самом горне, при этом продлить высвобождение температуры до бесконечности, но Нивел смог это сделать. Чтобы пользоваться Ксафаном, было достаточно тех углей, которые там находились. И если они когда-то решат рассыпаться в пыль, случится это ой как не скоро, если вообще произойдёт.

Процесс создания этого чуда я видел лишь вскользь, но то, что касается его эксплуатации — я знал досконально. Чтобы он полыхнул огнём, нужно подать немного маны в руну «Турс», выплавленную на боковой стенке Ксафана. После этого горн окутается полупрозрачной пеленой маны, слегка подсвечиваясь, что придаст ему эффект неоновой подсветки и убережёт мастера от всепожирающего прозрачного пламени, норовящего вырваться из горна, чтобы испепелить всё вокруг.

Ксафан — творение Нивела, и никогда не причинит вреда тому, кто работает с ним и знает, как это правильно делать. Этот горн может раскалить и расплавить абсолютно всё. Нивел часто шутил, что для Ксафана не будет преградой даже вольфрам. Разумеется, это являлось преувеличением, но в остальном горну не было равных.

Второй достопримечательностью кузницы был верстак и стоящая рядом наковальня. Казалось, что она только что вышла из сталелитейного цеха. Новенькая, отливающая тусклым холодным блеском металла, и не имеющая на своей поверхности ни единой зазубрины. И если бы я не видел, сколько на ней было выковано всевозможных поделок — именно так я бы и подумал.

Каждый квадратный миллиметр этой кузницы и всего, что в ней находилось, был пропитан кровью и маной. Сосредоточие огромного объёма магической энергии. Я видел, как Нивел создавал некоторые из рабочих молотов, молотков и молоточков, кои аккуратно покоились в отведённом для них месте — на боку широкого верстака в специальных пазах. Испещрённые рунами, пропитанные потом мастера и запахом кислого дыма, верные инструменты ждали того, что снова придёт и возьмёт их в руки. Не придёт, верные друзья. Уже не придёт.

Клещи, всевозможные формы, множество видов щипцов… всё это в течении нескольких веков дожидалось меня, хотя здесь, наверное, прошло только несколько секунд.

Ещё одним сокровищем стала наваленная в углу мастерской куча металла, в котором я без удивления узнал чёрный мифрил. При внимательном осмотре можно было заметить, совершенно идеальные экземпляры готового оружия, которые Нивел безжалостно определил к лому, как брак. Неизвестно, по каким параметрам он это определял, но я никогда не видел, чтобы изделия из этой кучи не шли куда-то, кроме переплавки.

«Здесь хватит, чтобы три раза по кругу заковать гномий хирд в броню с головы до ног. Ещё и останется на ножи, арбалеты да портсигары для придворных модников».

Навалившись на ручку прикреплённых на столе больших тисков, я с трудом смог её прокрутить, высвободив зажатый в них массивный брусок. Именно за этим я сюда и явился — проверить одно безумное предположение и выковать первый в своей жизни артефакт, который с большей долей вероятности позволит нашему отряду пробиться дальше в середину пирамиды.

Взяв сбоку верстака мягкую щётку, я смахнул с поверхности несуществующие пылинки.

— Прости, старина, но впервые это будет не Нивел, — я аккуратно притронулся к руне активации и подал немного маны в знак, заставив горн моментально вспыхнуть призрачным огнём.

Мне, можно сказать, повезло с заготовкой, благо Нивел уже сделал большую часть работы, которую мне сейчас предстояло завершить. Сняв с верстака щипцы, я аккуратно подхватил металлическую заготовку, чтобы сунуть её в горн.

Хорошо, что предыдущий владелец мастерской этого всего не видел, иначе гнал бы меня уже отсюда ссаными тряпками, поскольку я тут же умудрился уронить заготовку, не приняв во внимание её тяжёлый вес и чудом не покалечить собственные ноги.

Попытка номер два была удачнее: мне удалось донести квадратную болванку и пристроить её в горн. В очередной раз мысленно поблагодарив Нивела, я задумался и постарался себе ответить честно на вопрос: «Смог бы я сам сделать подобную заготовку с первого раза?». Ответом было слово: «Нет».

Ни с первого, ни со второго.

В теории я знал, как изготовить форму, как подготовить её к заливке, но видеть, как это делается — одно, а вот повторить всё это своими не привыкшими корявыми руками — совершенно другое.

Пока заготовка в горне медленно раскалялась до нужного цвета, я осмотрел шеренгу молотов. Сейчас мне нужен был тот, которым можно будет слегка подправить форму изделия, но в то же время выбрать такой, чтобы после десятка взмахов у меня не отвалилась от перенапряжения рука.

«О такой роскоши, как гидравлический молот, можно было только мечтать, как и о собственном помощнике-молотобойце».

Больше всего меня пугало понимание, что мне придётся всё делать чрезвычайно аккуратно, одной рукой сжимая щипцы, чтобы моя деталь не улетела с наковальни после первого же удара, а второй рукой — орудовать молотом.

— Лишь бы не запороть, — покачал головой я. Мне совершенно не хотелось здесь ещё и литьём заниматься, обучаясь по ускоренной методике. — Боги, если у меня получится, обещаю, я со всем прилежанием буду учиться кузнечному искусству. Дайте только с этим справиться.

Боги остались глухи к моим молитвам. То ли к ним было невозможно докричаться из личного плана, то ли им было просто на меня плевать.

Заготовка улетала на пол несколько раз, пока я приноравливался сжимать щипцы и бить одновременно, чтобы будущее изделие на срывалось с «нарезки». Первое время выходило настолько отвратительно, что даже я понимал — любой подмастерье умер бы от гомерического хохота, глядя на мои жалкие потуги. А потом бы он пришёл в ужас, узнав, чья заготовка покоится сейчас на наковальне.

Носиться к горну мне пришлось бесчисленное количество раз, так