им не принадлежала. Ни после того, как они причинили тебе боль.

Слезы затуманивают мое зрение, когда я поднимаю глаза на Кево:

– Когда они взорвали дом в Гетеборге, то считали, что ты все еще на их стороне.

– Ты так думаешь? – спрашивает он с таким нажимом, что я поневоле сглатываю. – Они знали, что я больше не на их стороне, Блум, по крайней мере подозревали это. Когда я присоединился к ним после того, как ты сбежала из Гетеборга, чтобы вернуться в Зимний Двор, мятежники почти не выпускали меня из виду. Возможно, они надеялись, что через меня смогут добраться до тебя. На то, что ты покинешь свое укрытие, чтобы прийти ко мне, ну, не знаю. Или, может быть, они с самого начала хотели использовать меня как рычаг давления на тебя. Они использовали меня так же, как и я их. Я просто решил рискнуть, Блум. И я бы сделал это снова.

– Почему? – Мой голос едва ли громче шепота. Я и сама не знаю, что на самом деле хочу узнать, задавая этот вопрос. Почему он не сказал мне правду? Почему не двинул моему отцу по физиономии, вместо того чтобы разыгрывать дружеские отношения? Почему разрушил то, что у нас было, посеяв сомнения? Почему сказал, что любит меня?

Кево твердо смотрит мне в глаза и делает еще несколько шагов навстречу, пока не оказывается прямо передо мной. Я уверена, что наши пальцы ног почти соприкасаются, его дыхание достигает моего лица, и я чувствую тепло, исходящее от его тела. Часть меня хочет броситься в его объятия и притвориться, что все в порядке. Другая стремится отшатнуться и накричать на Кево за все его тайны и ложь.

Но я ничего этого не делаю. Я застываю на месте. Все, на что я способна в данный момент, это стоять, вытянув шею, и смотреть в эти безумно глубокие глаза, которые однажды уже разбили мое сердце.

– Почему что? Что ты хочешь знать, Блум? – Его голос мрачен и, кажется, вибрирует в моем сердце, подобно глубоким басам. – Просто скажи.

Мой язык вдруг становится тяжелее, чем обычно, но я заставляю себя говорить.

– Чего ты хочешь? – спрашиваю я, слегка удивляясь самой себе.

Кево молчит так долго, что я уже не жду ответа. Но потом его глаза едва заметно сужаются, и он немного выпрямляется.

– Я хочу тебя.

Я задерживаю дыхание. Слова врезаются в меня, словно пушечные ядра, и делают что-то очень странное с моим животом.

– Это единственное, в чем я уверен, – решительно продолжает он. – Если я тебе не нужен – все в порядке. Одно слово, и я оставлю тебя в покое. Но если нет, если есть хоть малейший шанс вернуть твое доверие, тогда я сделаю все, Блум. Все, что угодно.

– Я не знаю, что сказать.

– Скажи мне, чего ты хочешь. Достаточно одного твоего слова.

Я сглатываю огромный ком в горле, пытаясь мыслить ясно.

Но это невозможно, когда он вот так стоит передо мной и так чертовски близок к тому, чтобы коснуться меня. Вчера он требовал от меня того же, но на этот раз все по-другому. Теперь это имеет больший вес, большее значение.

Может быть, дело в том, что я снова чуть не умерла, а Кево вновь спас мне жизнь. Может, дело в адреналине, бушующем в моем теле, или в надвигающемся конце света. Но мое сердце и разум отказываются продолжать не доверять Кево. Да, он предал меня, и да, черт возьми, он разбил мне сердце. Но за последние несколько дней он доказал, что будет рядом со мной и поддержит меня, когда будет нужно. Кево доказал, что он… что он любит меня. Это может показаться пошлым и глупым, но эти три слова из его уст сумели остановить мир, которым сейчас правит хаос.

И я говорю не задумываясь. Губы приоткрываются сами по себе, и слова вырываются изо рта без сознательного решения сказать это:

– Я тоже хочу тебя.

Кево издает почти нечеловеческий рык. Он протягивает руку и зарывается пальцами в мои волосы, другой рукой обхватывает меня за талию и притягивает к себе. Какую-то долю секунды он смотрит на меня, а затем его губы накрывают мои.

Этот поцелуй подобен шторму. Он полон тоски и отчаяния, полон вопросов и страсти. Я закрываю глаза и прижимаюсь к Кево, так что между нами не остается ни миллиметра свободного пространства. Я чувствую, как его сердце бьется в такт с моим, слышу учащенное дыхание и чувствую, как в моем животе порхают бабочки. Ха, а я-то думала, что их давно постигла не самая лучшая участь.

Сознание будто отключается – остаются лишь чувства.

Руки Кево повсюду. Кончики его пальцев нежно гладят мои щеки, шею, плечи. Другой рукой он обнимает меня за талию, медленно скользит ею по моей спине. Везде, где он прикасается ко мне, кожа словно вспыхивает. Я задыхаюсь и откидываю голову назад, чтобы перевести дыхание, пока его губы блуждают по моей шее. Последние несколько дней я запрещала себе все это – запрещала себе хотеть его, скучать по нему, чувствовать к нему то, что я так долго держала взаперти в своем сердце.

Я люблю Кево. Наверное, я любила его дольше, чем хотела себе признаться.

С легкой улыбкой я встаю на цыпочки, запускаю руку в волосы Кево и притягиваю его к себе. Приятное покалывание распространяется по моему телу, когда его губы снова встречаются с моими. Покалывание, которое начинается в животе, а затем перемещается ниже, пока я, дрожа, не впиваюсь ногтями в его рубашку. Кево медленно проводит языком по моим губам и подталкивает меня назад. Когда внутренняя сторона моих коленей упирается в кровать, я с благодарностью опускаюсь на нее – мои ноги превратились в желе. Я тяну Кево за собой, сползая назад все дальше и дальше, пока не оказываюсь на спине. Сердце бьется так быстро, будто само не может поверить в то, что сейчас происходит.

– Блум… – шепчет Кево, когда мы на миг отрываемся друг от друга.

Я открываю глаза и встречаю взгляд Кево. В нем то же пламя, что горит внутри меня. Кево слегка отстраняется, поднимает руку и проводит пальцем по моему лицу – по лбу, по носу, по скулам и челюсти. Когда он нежно поглаживает мою нижнюю губу, я судорожно вдыхаю, боясь задохнуться. Я хочу Кево, мне нужно, чтобы он был ближе ко мне.

Когда мы целуемся снова, что-то меняется. Наши движения уже