голодают на улицах. Этот амулет нам просто необходим.

– Я позабочусь об этом, – перебивает меня Кево.

– А я помогу. Нас очень мало, и мы не можем отстранить того, у кого есть активные способности.

Одного его взгляда достаточно, чтобы понять, что он думает о моем плане. Но мне все равно.

– Блум права, – говорит Кэт, прежде чем ее брат успевает ответить.

Благодарно смотрю на нее. Я понимаю, что Кево вряд ли полон энтузиазма, но хотя бы сдерживается. Вместо этого все начинают перебирать возможных союзников и жонглируют именами, ни одно из которых для меня ничего не значит. Я перекусываю мини-салями, затем встаю и иду на кухню. Не знаю, когда запланирована очередная попытка купить продуктов, но до тех пор нам нужно что-нибудь поесть. Когда речь заходит о союзниках, мне почти нечего добавить – единственные люди, которых я знаю из сезонных Домов, – это либо родственники, либо случайные знакомые, которым я не доверяю настолько, чтобы включать их в список. Но, по крайней мере, я могу внести свой вклад, убедившись, что мы не будем голодать. Один за другим открываю несколько шкафов, морозильную камеру и выкладываю на кухонный стол продукты, которые, как мне кажется, можно использовать для приготовления чего-то вроде супа или рагу. Правда, готовлю я не очень хорошо, но с этим-то, думаю, справлюсь.

Пока я открываю упаковку замороженных овощей и высыпаю их в дуршлаг, ко мне присоединяется Зара. Пару мгновений наблюдает за мной, затем берет несколько картофелин и подготовленную мной овощечистку.

– Я помогу, – говорит она и начинает чистить первую картофелину. Однако овощечистку Зара держит неправильно и, заметив мой взгляд, вздыхает: – Печально, что я никогда не делала этого раньше, да?

– Серьезно? – недоверчиво спрашиваю я, показывая, как чистить правильно. – Ты никогда раньше не чистила картошку?

Она пожимает плечами:

– А зачем? Я была кандидаткой в Хранители. Предполагалось, что я всю жизнь проживу при Дворе и готовить для меня будут слуги.

На какой-то короткий миг она снова напоминает мне прежнюю Зару. Ту, что смотрела на служащих свысока и считала себя лучше их. Но потом понимаю, что она права. Она не может изменить свое мировоззрение, потому что никогда не училась ничему другому. Если бы ничего этого не случилось – ни восстания повстанцев, ни надвигающейся войны, – она действительно провела бы всю свою жизнь при Дворе.

– И ты никогда не хотела ничего другого? – осторожно спрашиваю я, протягивая руку за банкой консервированной трески. – Где-то учиться, переехать?

Несколько минут Зара молча чистит картофель, как будто ей нужно сначала обдумать ответ.

– Нет, никогда, – наконец говорит она. – Для меня это всегда был единственный путь, понимаешь? Никто не ожидал от меня ничего другого, и, кроме этого, все было абсолютно очевидно. У меня было обеспеченное будущее, которое принесло бы мне и моей семье уважение, деньги и престиж. Зачем мне было искать что-то другое?

– Да, я понимаю тебя… наверное. – Я смотрю на кузину. – Со мной все было иначе. С одной стороны, все ожидали, что я посвящу всю свою жизнь Двору и семье, с другой стороны, у меня почти не было привлекательных перспектив. Скорее всего, меня определили бы в какой-нибудь офис, где я занималась бы документацией, архивами или чем-то подобным. Иного для меня бы не было.

– У нас были очень разные жизни, – с осторожной улыбкой замечает она. – Как быстро все может измениться.

Я смеюсь:

– Да. Если бы несколько месяцев назад кто-то сказал мне, что мы с тобой будем вместе чистить картошку и философствовать о нашей жизни, я бы, наверное, не поверила.

Зара тоже издает смешок, но тут же снова становится серьезной:

– Со времен Гетеборга многое изменилось.

Смущенно прикусываю губу и кошусь на нее:

– Я так и не извинилась за то, что чуть не сделала. Прости. Я правда не хотела.

– Я знаю, не переживай. Ты не знала, на что способна.

Я фыркаю и заправляю прядь волос за уши.

– Я чувствую, что все, что я думала и знала прежде, вообще не соответствует действительности.

– А твой отец… ты знала?

– О чем? – недоверчиво спрашиваю я. – Что он мятежник из Осеннего Дома? Нет. Мне была известна лишь официальная лживая версия, которую распространяли мои мама и дедушка.

В кастрюлю падает первая картофелина. Она скорее квадратная, чем круглая, и Зара тянется за следующей.

– Я много думала об этом. Со времен Гетеборга, я имею в виду. Интересно, знала ли вообще обо всем этом твоя мама.

– Что ты имеешь в виду?

– То, что в тебе сосредоточены осенние и зимние силы, – это ведь очень важно, согласна? Если бы ты с самого начала знала об этом, то иначе распорядилась бы своими силами, лучше их понимала и могла бы каким-то образом подготовиться к ним. Не могу представить, чтобы Элиза позволила тебе вот так с размаху броситься на амбразуру. Что она никогда тебя не предупреждала.

Я думаю об этом, но, честно говоря, понятия не имею, чему верить. На самом деле я не думаю, что моя мама могла так лгать мне все эти годы. Но за последние несколько недель произошло так много всего, чего я не ожидала, что теперь я почти ничего не исключаю.

– Мама знала, что мой отец был представителем Осени.

– Возможно, она не думала, что сочетание этих способностей возможно. Если бы твои способности не проявились, ты бы никогда ничего и не узнала.

Когда Анатолий громко хохочет, а Кево вторит ему, мы поднимаем головы. Кэт не выглядит особенно счастливой, из чего я делаю вывод, что пошутили над ней.

– Но разве теперь это важно? – спрашиваю я, не отрывая взгляда от Кево. Мне нравится его смех – открытый и заразительный. И я слишком редко его слышу. – Кто и что знал? На самом деле мама лгала мне о многих вещах. Одной ложью больше, одной меньше – какая разница?

– Да, наверное… – Зара поднимает руку и демонстрирует мне вторую картофелину, которая выглядит значительно лучше первой. – Но… что, если наших родителей тоже просто обманули? Так же, как и нас? С той разницей, что они находились под влиянием всего этого мира гораздо дольше и поэтому им труднее поступить правильно?

Я понимаю, что пытается сделать Зара. То же, что в самом начале делала и я, – она пытается оправдать свою семью. За то, что собственные родители практически выставили ее на улицу. Оправдать за то, что, вместо того чтобы сражаться с родителями бок о бок во имя добра, мы встретились с ними в бою по разные