Как бы то ни было, за пятнадцать минут до встречи мыприткнули машину в переулке напротив входа в парк, вышли и малость огляделись.Оглядывалась в основном я, Лукьянов воззрился на соседний дом и что-то тамвысматривал в окнах, на всякий случай я тоже взглянула туда. На втором этажедва окна были распахнуты настежь, ветерок колышит тюлевые занавески, что заними – не разглядеть, но не думаю, что Ромка-Пастух затаился там. Конечно, онпобаивается неприятных сюрпризов, но подготовку в тренировочном лагере длясупершпионов, слава богу, не проходил, так что мой друг Лукьянов сильноперебарщивает.

И тут в поле моего зрения появился Пастухов. Робкооглядываясь, он шел от остановки к воротам парка. Мы с Лукьяновымпереглянулись, он кивнул, и я направилась навстречу Ромке, а Лукьянов весьмаходко заспешил по переулку с намерением зайти мальчишке в тыл. Я особенно неторопилась, тоже то и дело оглядываясь, в основном для того, чтобы Ромка неимел возможности рассмотреть меня как следует.

Он как раз достиг входа, постоял с полминуты, нерешительношагнул в парк, вернулся и принялся оглядываться. Лукьянова я из вида потеряла итеперь гадала, где он может быть. Я переходила дорогу, отделяющую парк отпереулка, когда Ромка меня заметил, рванул навстречу и даже крикнул: “Марина!”И тут произошло вот что: Ромка бежал ко мне, а откуда-то сбоку появилсяЛукьянов, толкнул меня, и я полетела на асфальт. Ромка закричал, грохнулвыстрел, и я тоже закричала:

– Ложись, придурок! – Но мальчишка с перекошеннымртом бежал мне навстречу. – Ложись! – сатанея, рявкнула я и сорвала сголовы парик. Эффект вышел обратный: вместо того чтобы свалиться на землю,мальчишка развернулся и бросился к парку, оглядываясь на ходу. Грохнул еще одинвыстрел, я попыталась вскочить, но Лукьянов, навалившись на меня сверху,заорал:

– Ты что, сдурела? – И мы на четвереньках поползлив сторону газетного киоска, где и укрылись. Стреляли, вне всякого сомнения, изокна дома, который так заинтересовал Сашу. Я поискала глазами мальчишку, но егои след простыл. Между тем, пока я приходила в себя, Александр Васильевичпокинул убежище, и я вновь на некоторое время потеряла его из вида. А когдаувидела, он был уже возле того самого дома и влетел в подъезд, а я, вытираяпариком лицо, зло рычала:

– Черт.., вот черт…

О том, чтобы преследовать Ромку, не могло быть и речи,оставалось радоваться тому, что парень не пострадал, а еще была надежда, чтоЛукьянову повезет и он схватит стрелявшего, впрочем, особо я не обольщалась.

Так и вышло. Появился Саша и сообщил, что стреляли изквартиры на втором этаже, которая в настоящий момент пуста. Судя по всему,стрелявший (язык не поворачивается назвать его киллером) пытался уйти черезчердак.

– Почему пытался? – насторожилась я.

– Потому что труп парня лет двадцати семи лежит возлеоткрытой двери на чердак, – сообщил Лукьянов.

– Я хотела бы взглянуть на него, вдруг знакомый, –заметила я.

– Вряд ли это осуществимо, сейчас здесь начнетсястолпотворение, опять же, твой друг мент деньги за что-то получает, вот и посмотримза что. Поехали.

– Куда? – удивилась я.

– В офис, естественно. Меня ждет работа. Я едва непослала его, так мне это понравилось. Мальчишку прошляпили, а его тянет ккаким-то бумажкам. Однако насчет столпотворения он прав, надо убираться отсюда,и я заспешила к машине.

Саша, устроившись рядом, смотрел на меня с усмешкой.

– Ну и чего ты лыбишься? – спросила я.

– Ты всерьез огорчена, что он ушел? – задал онсовершенно нелепый, с моей точки зрения, вопрос.

– Конечно, – скривилась я. – А ты нет?

– Было бы хуже, если б он остался лежать наасфальте, – пожал он плечами. – Для него хуже, конечно. Нам побольшому счету без разницы. Важна девчонка, а не он. Но отыскать ее, как нистранно, не представляется возможным.

– С чего ты взял, что важна она, а не он? –огрызнулась я. – Они могли быть той ночью вместе, или она ему всерассказала.

– Возможно, но он не свидетель, а им нужен именносвидетель, то есть она.

– Кому им? – додумалась спросить я. Лукьяновхмыкнул:

– Тебе лучше знать.

– Это в каком же смысле? – начала злиться я, а онвполне доброжелательно пояснил:

– Это твой город.

Я понемногу успокоилась, и мы тронулись с места. Кое-чтостановилось понятно, и все-таки я спросила, скорее для того, чтобы поддержатьразговор:

– Почему ты так уверен, что для них важна толькодевчонка?

– Парня могли убить сразу, он представлял отличнуюмишень, однако ждали, когда появишься ты, и только тогда выстрелили.

– Ты хочешь сказать, что меня перепутали с Мальвиной?

– Вероятно. Есть еще вариант: на самом деле хотелиизбавиться от тебя. Сейчас меня занимает другое: кто знал об этой встрече?

Меня, признаться, это тоже занимало, и первым на ум приходилМарк. Ромке я звонила при нем. Однако Марку прекрасно известно, что Марины навстрече не будет. Выходило, убить решили действительно меня, а на кой черт этоМарку? Больше никому я о встрече не рассказывала. Маловероятно, что кому-торассказал о ней Марк, потому что правила он знает, выходит… Ничего не выходит.Допустим, кто-то следил за нами от самого офиса либо следил за Ромкой, нострелявший должен был знать, где произойдет встреча, иначе как он могзаблаговременно попасть в квартиру? Поняв по моему лицу, что я пытаюсьнапряженно мыслить, Лукьянов изрек:

– Я уже говорил вашему Деду: искать надо среди своих.Причем среди самых близких.

– Надеюсь, ты его найдешь, – с чувством заявила я.

Мы вернулись в офис, Лукьянов вновь обосновался в своемкабинете, а я немного побродила по коридорам, подумала и зашла к Лялину, он скем-то болтал по телефону. Увидев меня, он махнул рукой, приглашая сесть, ясела, а когда он закончил трепаться, сообщила:

– Меня только что обстреляли. Пойду к Деду, пустьпремию выпишет.

– Это что, шутка? – нахмурился он.

– Насчет премии? Лялин поморщился:

– Кончай. Так кто тебя обстрелял?

– Кабы знать… Должна была встретиться с пацаном, сПастуховым. Он пришел, и я пришла, и все так замечательно вырисовывалось, каквдруг какая-то гнида принялась палить из дома напротив.